Русский самоцвет – AES+F
Анна Илтнере
27/09/2012
За инициалами AES+F кроется четверка московских художников, в данный момент со всей определенностью представляющих собой самую успешную и весьма недешёвую экспортную статью российского современного искусства. Было бы не слишком верно утверждать, что мировую узнаваемость AES+F принесло участие в двух Венецианских биеннале подряд – в 2007 и 2009 годах. Их знали и до этого. Но Венеция, естественно, надавила своей стройной ножкой на педаль газа, карьера пошла набирать обороты, и персональные выставки за рубежом не успевают сменять друг друга. 28 сентября трилогией видеоинсталляций («Последнее восстание», «Пир Трималхиона» и «Allegoria Sacra») откроется выставка AES+F в берлинском музее Gropius-Bau. Но ещё до этого, 25 сентября, трилогия под общим названием The Liminal Space пережила премьеру (впервые была показана одновременно) на открытии обновлённого московского «Манежа», чьё здание расположено возле Кремля и было построено в 1817 году в сугубо военных целях. Пережив войны и социальные бури, это революционное для своего времени здание успело послужить гигантским гаражом для правительственного автопарка и было передано под опеку Главного культурного управления Москвы лишь в 1957 году. В 2004 году Манеж горел, а после восстановления стал местом проведения ярмарок, где мёд и меха соседствовали с Millionaire Fair. Кстати, в новый московский музейно-выставочный центр «Столица» вошёл не только «Манеж», сюда включена и знаменитая скульптура Веры Мухиной «Рабочий и колхозница», после шестилетней реставрации вернувшаяся на своё место в 2009 году. Московские власти возлагают на переоборудованное здание общей площадью 20 тысяч квадратных метров немалые надежды, желая превратить его в российский аналог парижского Grand-Palais. Сентябрьский номер The Art Newspaper Russia посвятил ему едва ли не всю первую полосу. Осенью будущего года именно в «Манеже» состоится 5-я Московская биеннале современного искусства.
Найти в Москве мастерскую AES+F не составило труда. Дом художников на периферии города высится над окружающими строениям. К лабиринтам коридоров с блёкло-зеленым освещением и тесным лифтам постсоветские латышские гости уже привыкли и не заблудились. На организованной авторитетным журналом об искусстве Артхроника и галереей Триумф вечеринке у всемирно известных российских художников нас первой приветствует дама с пышным начёсом. «Я – А», – она пожимает руку. Остальные трое тоже представляются первыми буквами фамилий. Поначалу, на рубеже 80–90-х, они были просто АЕС, пока в 1995 году к двум архитекторам и графическому дизайнеру не примкнул фотограф моды Владимир Фридкес, или «+Ф». Улучив момент, возле стола с закусками задаю «E», или Льву Евзовичу вопрос, как на самом деле художнику столь долгие годы работается в команде. «Всё легче», отвечает «E» и добавляет, что, по его мнению, раньше или позже художники поймут, что в командной работе смысла гораздо больше, чем в одиночном самоедстве. Советую это запомнить, ибо AES+F не без оснований пользуются славой провидцев. Остаётся лишь добавить, что в марте будущего года работы AES+F можно будет увидеть в Риге.
«Конёк» AES+F
Вышедшая в свет в 1996 году книга Сэмюэла Хантингтона «Столкновение цивилизаций» молниеносно вдохновила AES+F на многолетний «Исламский проект». У этого творения несколько форм, включая «Агентство путешествий в будущее» с сувенирными кружками и рекламными майками. Но главная соль в фотографиях – в коллажах мощные символы стран Запада, их опознавательные знаки и туристические магниты слиты с символами мусульманского Востока. Это украшенные минаретными шапочками Биг-Бен, Нотр-Дам, Рейхстаг и даже более суровые картины. В начале «Исламского проекта», в 1996 году, была создана ставшая легендарной фотография американской статуи Свободы в парандже. И хотя виртуальная стартовая платформа «Путешествий в будущее» была оборудована в 2006 году, один из участников группы как-то признался в интервью, что «Исламский проект» для них оборвался сам собой 11 сентября 2001 года.
AES+F. Liberty. 1996. Собственность венской Knoll Galerie
«Моя гипотеза такова, что фундаментальный источник конфликтов в новом мире не будет первично идеологическим или экономическим. Крупнейший раскол и главную причину конфликта искать придётся в культуре. Национальным государствам по-прежнему будет принадлежать роль влиятельнейших игроков, в то время как основные конфликты будут происходить между нациями и группами разных цивилизаций. Именно столкновение цивилизаций будет доминировать в мировой политике. Несовершенные границы между ними будут линиями фронта будущих боёв», – писал в середине девяностых годов протагонист Сэмюэл Хантингтон.
Космический бедуин. Бен Ладен в скафандре астронавта. Здесь использована упомянутая ниже голова манекена
Противопоставление или примирение цивилизаций и культур кажется этакой neverending story. Ещё в начале ХХ века британский писатель и поэт Редьярд Киплинг написал: «О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут, / Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный Господень суд». Это хорошая почва для процветания мифов и стереотипов, что подтверждают сами художники: «Мы посягаем на базовые мифы, каковых на самом деле немного, но, как ни странно, они продолжают действовать даже в эпоху новых технологий». Тут уместно вспомнить, что сказал однажды о мифах Ролан Барт, а именно, что включенные в них знания хаотичны, неясны, основаны на допущениях. Не случайно искусствовед Дороти Баренскотт, тщательно анализировавшая «Исламский проект» AES+F, признаёт, что его центральной осью служит глубокий интеллектуальный кризис, который однажды может нам стоить понимания реальности. Мастерская AES+F оборудована на двух этажах. На первом располагается кухня, где на краю стойки среди посуды стоит голова манекена. Лысая женщина с весьма выразительными чертами лица и пухлыми губами. Уходя, не могу удержаться от вопроса, кто эта дама, на что Евгений Святский, или участник «S», со смехом отвечает: «Это бен Ладен! Без волос и бороды».
Ни чёрное, ни белое
Хотелось бы подчеркнуть, что в своих произведениях AES+F не дидактичны. Во всех трёх видеоинсталляциях трудновато различить, кто хороший, а кто плохой, причем делается это с умыслом. Крови тоже никогда нет. «Мы не производим голливудские фильмы. В работах мы стремимся уничтожить укоренившееся в СМИ клише о хороших и плохих парнях. В Советском Союзе, где мы выросли, всегда было более чем ясно, кто угнетатель, а кто жертва. В искусстве мы пытаемся описать новую ситуацию, где царит абсолютная неясность. Это проблема либерального глобального капитализма, и именно это мы хотим показать». В результате работы вызывают у зрителя двоякие эмоции – восторг, смешанный с тревогой. Нечто похожее испытывают к культуре наших дней и сами художники, подчёркивая, что критикуют и восхищаются ею одновременно. Да, общество потребления тоже создает прекрасный климат для процветания мифов и символов. Между прочим, за откровенную демонстрацию в трилогии AES+F прославленных модных брендов никто им не платит. Такой вопрос прозвучал при знакомстве с закулисьем работы художников, между прочим, эскизно обозначенным и на выставке в «Манеже». Интересно, что в основе видеоинсталляций никогда нет ни чёткого сценария, ни т.н. story board, только приблизительные идеи. На создание конечного результата уходит почти год последующей обработки, в ходе которой даётся воля импровизации. Сам же материал – десятки тысяч фотокадров с героями и ситуациями – снимается в специальном павильоне всего за какой-то десяток дней. Короче, процесс, обратный съёмкам того же кино.
Культурно-историческая коса
Еще одним приёмом достижения в трилогии AES+F своеобразной атмосферы, пожалуй, стало сплетение хай-тек-технологий и роскоши наших дней с культурным наследием былых веков. Уже в композициях первой части трилогии «Последнее восстание» видны ссылки на живопись маньеризма и барокко, особенно на картины Караваджо. Современность присутствует в виде суперстерильной, без малого виртуальной среды, позаимствованной из компьютерных игр и голливудских эффектов. Сами AES+F отмечают, что современная изобразительная культура им кажется очень похожей на барокко своей экзальтированной экспрессией, фигуративностью, доминированием визуальности, в чём-то даже декадентской. Источником вдохновения для новейшей работы – видеоинсталляции «Alegoria Sacra» – тоже послужила живопись, а именно, одноимённая картина Джованни Беллини XV столетия.
Роскошь и оргии
Яркие параллели между апогеем сегодняшней культуры потребления и историей культуры проводит именно вторая часть трилогии «Пир Трималхиона», пережившая премьеру в 2009 году и инспирированная «Сатириконом» Петрония, противопоставляющим богатство, роскошь и удовольствия ничтожности человеческого существования. В произведении, которое древний римлянин Петроний писал почти всю свою жизнь и от которого до нас дошло лишь несколько глав, бурлят оргии и празднества. AES+F попытались создать для «Пира Трималхиона» аналог третьего тысячелетия, так что вполне логично, что всё действо происходит в гламурном пятизвёздочном отеле.
Английский перевод «Сатирикона» 20-х годов ХХ века предваряется предисловием, своеобразным сопроводительным письмом читателю (молодому джентльмену), помещающим исторический текст в контекст того времени. Его автор, некий шотландский писатель, метко подмечает, что тема оргий и пиров периодически становится актуальной и прекрасно прослеживается по векам с каждым новым переводом «Сатирикона». Похоже, инсталляция AES+F 2009 года стала еще одним таким «переводом».
Описывая образ жизни, пережитый и воспетый Петронием и позднее реанимированный, например, в середине XVII века (когда появился один из английских переводов латинского текста), шотландский писатель Монкриф упоминает интересный термин – анте-обед, где «ante» переводится с латыни как «пред». Дело в том, что утончённым господам нравилось не только вкусно покушать. Не менее важно было, как всё это выглядит. Целая индустрия удовлетворяла их потребности изысканными столовыми принадлежностями и прочей внешней мишурой. Гостям требовалось время всё это как следует оценить, и еда неумолимо остывала. Слуги уносили этот анте-обед нетронутым и накрывали стол заново. Забытый обычай как нельзя лучше характеризует сегодняшние бессмысленные, поистине чрезмерные излишества, вернувшиеся к нам по исторической спирали.
Погостив в мастерской у художников, возвращаюсь в гостиницу, где в чемодане лежит взятая с собой книжица карманного формата «What is Contemporary Art?», изданная e-flux journal. Следуя массовой волне, инициированной на FB-аккаунте одной из книжных ярмарок, выполняю условия игры: открываю 52-ю страницу и переписываю её пятое предложение. Возможно, контекст в духе дадаизма сможет придать ей какой-то дополнительный смысл: «Окружение уже давно исчезло, но его отпечатки в популярной культуре еще просматриваются в таких симулякрах, как научная фантастика киберпанка, гангстерское кино и фильмы ужасов, манги и компьютерные игры».
