Foto

«Я, честно говоря, не хочу, чтобы вы подумали, что я притворяюсь»

Владислав Мамышев-Монро. Архив М
Московский музей современного искусства
18 июня – 23 августа, 2015

Ольга Абрамова  
25/06/2015

Я не люблю гусар мертвоголовых
Со знаком черепа и костей
И миномёты с девичьими именами
И когда всё же настали великие дни
Я незаметно устранился

Хуго Балль

Вообразим, что мы ничего не знаем про Влада Мамышева-Монро. Никогда не встречались с этим блестящим мистификатором, не размышляли глубокомысленно о древней природе травестии, нашедшей в нём идеальное воплощение, не умирали со смеху, наблюдая за его Штирлицем, не подпевали его томной Мэрилин и искромётной Стрелке из «Волги-Волги», не шарахались от материализованной им тени отца Гамлета, не переживали его неожиданную, трагическую и такую нелепую смерть. Мы просто пришли в Московский музей современного искусства, где его работы заняли всё выставочное пространство – 27 залов главного корпуса и флигеля. Не отвлекаясь на воспоминания о пожарах, авантюрах, трэше и угаре, сопровождавших его недолгую, но бурную жизнь, легче разглядеть суть. Эпатажный персонаж артистической тусовки, с гордостью носивший подаренное заезжей знаменитостью имя российской drag queen, фрик, маргинал и чудак предстаёт трудолюбивым автором огромного наследия. Если он и фрик, то из тех ненавистников всего ограничивающего свободу действия и выражения, в ком Фрэнк Заппа видел прямых последователей искусства дада.


Фото: Orlan Duran

Елена Селина из XL Projects, друг и галерист Мамышева-Монро, а теперь один из главных организаторов выставки, мозг, сердце и душа этого проекта, вместе с Антонио Джеуза, главным знатоком российского видеоарта, сумели собрать самый полный на сегодня свод работ Монро и шаг за шагом, максимально подробно рассказать его творческую и жизненную историю.


Последние штрихи перед открытием

К счастью, его выход на художественную сцену состоялся в перестроечные годы, иначе трудно представить себе, как сложилась бы судьба особенного отрока, изгнанного из школы и комсомола за интерес к фигуре Адольфа Гитлера – первого из бесконечной череды персонажей, примеренных на себя. Юный Мамышев рисовал не только на бумаге, но и на собственном лице, с восторженным ужасом находя в себе черты сходства с главным злодеем ХХ века. Совсем скоро «полюс зла» дополнился «полюсом добра» в образе Мэрилин Монро, увлечение которой стоило художнику досрочного освобождения из армии (он проходил службу в детском клубе космодрома Байконур) со справкой о психическом неблагополучии.

Обиженный государственными институциями Мамышев вернулся в Петербург, под крыло «Новой академии изящных искусств», получил изящную огранку и яркий псевдоним, а его страсть к переодеваниям в опьянённой политической и творческой свободой атмосфере трансформировалась в искусство перевоплощения. Собственно, отсюда начинается настоящая история художника-перформансиста, сумевшего собрать между двумя полюсами, диктатором и актрисой, которых он называл «крайностями, показавшими лицо человечества под занавес существовавшей цивилизации», целый сонм образов. Среди них – исторические персонажи и действующие политики, литературные герои и поп-знаменитости, фантастические создания и близкие друзья. Стены главного зала экспозиции плотно увешаны фотографиями, документирующими разнообразие персонажей. Их уже две тысячи, а будет ещё больше – специальное место оставлено для вновь найденных свидетельств, которые продолжают поступать от владельцев.

Владик Монро при всей любви к красивой жизни не очень пёкся о своём наследии, и кураторам пришлось приложить титанические усилия, чтобы объединить на выставке его работы из государственных и частных коллекций, цифровой и бумажный архив, которым занимается недавно созданный в Москве Фонд Мамышева-Монро, и множество артефактов, осевших у коллег и знакомых. Зато теперь в экспозиции, устроенной разнообразно и прихотливо, где с залами традиционной развески соседствуют театрально оформленные и освещённые, а строгие витрины сменяются откровенными инсталляциями, есть всё – фотосерии, коллажи, альбомы, живопись, видео, расцарапки (процарапанные скальпелем фотографии), витражи, а главные этапы жизненного пути наполнены живыми свидетельствами.

Сначала был Петербург, перформансы на концертах курёхинской «Поп-механики», «Пиратское телевидение» в компании Тимура Новикова, Георгия Гурьянова и Юриса Лесника, журнал «Кабинет» вместе с Сергеем Бугаевым-Африкой, Олесей Туркиной и Виктором Мазиным. Позже, пропитавшись «петербургским нарциссизмом», Монро много работает в Москве. На канале REN-TV он ведёт «Розовый блок» в передаче Артемия Троицкого «Признаки жизни», успешно сотрудничает с XL Галереей Елены Селиной. Образы множатся и роятся, отражая течение окружающей жизни. Появляются большие серии «Несчастная любовь», «Жизнь замечательных людей», «Русские вопросы» и впервые показанные на выставке «Барби» и «Психо». Наконец, вершина официального прижизненного признания – в 2007 году Монро получает премию Кандинского в номинации «Медиаарт. Проект года» за фильм «Волга-Волга» – ёрнический парафраз роли Любови Орловой, ещё одной своей любимицы.


Из серии «Барби». 2005. Courtesy: Архив Фонда Мамышева-Монро

Но времена неотвратимо меняются. Совсем недавно весело украшавший фотопортреты политиков накладными ресницами, мушками, стразами и париками художник всё менее уютно чувствует себя, сталкиваясь с окружающей действительностью. Первый звонок звучит в 2003-м на выставке «Осторожно, религия», разгромленной православными активистами, – там пострадал и коллаж Монро. Его лёгкий весёлый талант не терпит искусственных установок и границ. Он подписывает протестные письма и всё больше времени проводит на Бали, планируя оттуда новые проекты. В марте 2013 года, как раз во время выставки «Полоний» в Московском музее мультимедиа, приходит известие о его смерти, которое поначалу многие принимают за очередной розыгрыш. На этот раз всё оказалось по-настоящему – Влад Монро утонул на Бали в гостиничном бассейне.

Хороший художник – мёртвый художник, никуда от этой сентенции не деться. В прошлом году в рамках параллельной программы «Manifesta-10» искусствоведы Олеся Туркина и Виктор Мазин уже показали в питерском Новом музее первую большую посмертную ретроспективу Монро, представляя его «символом постперестроечной эпохи и героем переломного времени». Елена Селина значительно дополнила каталог художника малоизвестными, никогда не выходившими на публику материалами. Самое замечательное – у неё получилось показать живой процесс работы над новым перевоплощением. Подготовительные наброски, тексты, контрольные снимки, костюмы, украшения, бытовые мелочи рассказывают, как, отталкиваясь от конкретной детали, художник раскручивает сюжет, удивительно точно попадая в образ и время. Не только гениальное природное лицедейство, которое отмечают все близко его знавшие, но и внимание к фактологии, стилистическая безупречность, творческая отвага присутствуют в лучших его работах.

От насыщенности московской выставки захватывает дух и устают глаза. Чтобы разглядеть всё, что предъявили зрителям кураторы, потребуется непривычно много для персональной ретроспективы времени. Но зато лучше понимаешь, какое яркое и свободное время мы, увы, оставляем позади. Можно, конечно, порассуждать о том, что умение рисовать – совсем не обязательная опция для современного художника, можно посетовать на зашкаливающую китчевость живописи или салонность «расцарапок», можно придраться ещё к чему-нибудь, но от этого не исчезнет главное – артист, с иронической ухмылкой пропускающий сквозь себя Другого, чтобы с ним примириться.


Из серии «Достоевский в Баден-Бадене». 2004. Courtesy: Архив Фонда Мамышева-Монро

Страстью к превращению, к использованию своего тела как объекта искусства художники одержимы давно. Не углубляясь в историю, вспомним милейшую дюшановскую Рроз Селяви или нашего современника англичанина Грейсона Перри, хотя чаще всего искусство Мамышева-Монро сравнивают с тем, что делают знаменитые Синди Шерман или Ясумаса Моримура. При всём при этом толпа друзей, коллег и поклонников, переполнившая залы музея в день вернисажа, пребывала в непоколебимой уверенности, что «наш Владик круче!»



Верхнее изображение: Влад Мамышев-Монро. 1989. Из личного архива Марии Северийнс. Фото: Вадим Малев

Публикации по теме