Так ли важны Венецианская биеннале и documenta?

«Это был год Венецианской биеннале и documenta в Касселе и Афинах. На ваш взгляд, подтвердили ли они свой статус наиболее важных и влиятельных событий в сфере искусства, представляющих самые актуальные процессы и тенденции?» Такой вопрос мы задали своим экспертам в ходе ежегодного опроса.

29/12/2017

2017-й был годом, когда почти одновременно проходили два важнейших события мирового уровня в сфере современного искусства: с 13 мая до 26 ноября в Венеции можно было увидеть 57-ю биеннале, а с 8 апреля до 17 сентября уже в четырнадцатый раз – documenta, которая на этот раз проходила и в Касселе, и в Афинах. В их оценке посетители обоих мероприятий разделились на страстных защитников и неумолимых противников. Поэтому мы решили спросить своих экспертов и участников опроса по итогам года – подтвердили ли оба этих события свой статус наиболее важных и влиятельных, а также представляющих самые актуальные процессы и тенденции?

Фрагмент многоканальной видеоинсталляции Артура Жмиевского «Реализм» (2017), представленной в кассельской Neue Neue Galerie

Валентин Дьяконов, куратор, Музей современного искусства «Гараж» (Москва)

Венецию не смотрел, а вот documenta, безусловно, произвела сильнейшее впечатление. Не столько отдельными именами и работами, сколько невероятным, невиданным мною ранее ригоризмом в следовании кураторскому сценарию. Адам Шимчик и его коллеги ни на йоту не отступали от темы изгнанников и беглецов, чаще всего невольных: из горячих точек, из кровавых политических режимов (в другие страны или частные пространства), из биологического пола, из системы угнетения, частью которой – и этот вывод напрашивается неумолимо – является и современное искусство. В панораме этих дислокаций Шимчик оказался радикальнее, чем автор documenta 11 и недавней выставки Postwar Окуи Энвейзор. Если для Энвейзора важно включение «художников из бывших колоний» (раньше эти географии называли «третьим миром», нынешнее обозначение точнее) в картину достижений модернизма, то Шимчик неумолимо доказывает, что модернизм сам по себе убийство и кошмар, как и породивший его капитализм, и включаться в его иерархии – всё равно, что мечтать о работе манекеном в витрине бутика. В свете этой идеи банкротство documenta выглядит гармоничным завершающим аккордом: итог выставки – финансовая несостоятельность крупнейшего института валидации евроцентричного мышления. Маргиналия (Афины) обрушила центр (Кассель). Логично! Оргкомитет documenta, конечно же, выйдет из штопора, но пока жест Шимчика и его коллег – наиболее последовательный акт самоубийственной иронии за всю историю международных форумов современного искусства. За исключением Берлинской биеннале Артура Жмиевского, конечно же. Жмиевский и Шимчик оба выходцы из Польши, интересно, это совпадение?

Степан Субботин, участник арт-группировки ЗИП (Краснодар)

В этом году я был в Мюнстере и Касселе, и для меня эти события стали далёким опытом и проблемами. Сложно представить, как можно делать выставку 10 лет и сделать то, что они показали. Ещё выяснилось, что многие работы из истории искусства, которые ты мог раньше изучать только с помощью учебников, в реальности оказываются гораздо хуже, например, это относится к работе Брюса Наумана «Square Depression». Читать и слышать о ней было гораздо интереснее. Можно сказать, что опыт от этих событий показался далёким и отчуждённым даже от мест, в которых они проходили, я не могу представить такую большую и затратную по времени и финансам менеджерскую работу в местах, в которых мне интересно работать.

Фото: Агния Григуле

Дмитрий Булатов, куратор Балтийского филиала Государственного центра современного искусства (Калининград)

Я не рассматриваю Венецианскую биеннале и documenta в качестве событий, представляющих актуальные процессы в искусстве. Это выглядит примерно так же, как ехать на Зальцбургский фестиваль академической музыки в поисках музыки современной. Что, кстати, вовсе не лишает эти события их коренного свойства – соответствия тенденциям «великого консервативного поворота», во времена которого нам выпало жить. Основной чертой этих тенденций в искусстве я бы назвал растиражированность практик, которые по тем или иным причинам оказались лишены насыщенности и внутреннего смысла. Сложно сказать, почему это произошло – в силу ли инертности институциональных механизмов, сфокусированных на представлении некоего «стандарта» от современного искусства, или в силу влияния публики, рассматривающей посещение этих выставок как ещё одну форму фешенебельного досуга. Безусловно, у подобного «мейнстрима» – если под «мейнстримом» понимать некий устойчивый свод художественных приёмов и стратегий – есть важная культурно-канализационная миссия. Она заключается в том, чтобы освободить искусство от уже усвоенных практик прошлого. Тем самым дебанализировав наше восприятие окружающего. И в этом я вижу позитивную роль этих арт-мероприятий.

Фрагмент экспозиции Ирины Кориной на главной выставке Венецианской биеннале Viva Arte Viva. 2017 © Irina Korina, courtesy Garage Museum of Contemporary Art

Милена Орлова, главный редактор The Art Newspaper Russia (Москва)

Да, конечно, мне кажется, что и documenta, и Венецианская биеннале современного искусства остаются важнейшими выставками мира. Венецианская биеннале всегда поражает именно совокупностью множества национальных высказываний, даёт возможность чисто статистически понять, что происходит в мире. Да и главная выставка биеннале Viva Arte Viva куратора Кристин Масель с её темой художника-мага, мастерской как центра вселенной мне была очень интересна как альтернатива часто поверхностной политической конъюнктуре. Об её актуальности я сужу хотя бы по выбору художников из России: и Ирина Корина, и Таус Махачева – несомненные звёзды современного русского искусства.

Что касается documenta, то я очень ценю смелость куратора Адама Шимчика, который перенёс часть выставки в Грецию и выдвинул такой провокативный девиз, как «Учиться у Афин». Оказалось, что за ним стоит не только нынешняя политическая злободневность, но и огромная традиция европейской культуры, на каждом новом этапе обращающейся к своим античным корням, идеалам совершенного человека и демократического общества, и как показала documenta, эта традиция и благие намерения часто ведут в настоящий ад.

Фрагменты перформанса Марии Хассаби и её команды Staging в кассельской Neue Neue Galerie

Виктор Мизиано, куратор, главный редактор «Художественного журнала» (Москва)

documenta 13 – это не просто самая большая и представительная выставка современного искусства, но это и выставка, которая каждым своим изданием ставит вопрос о том, что такое репрезентация. Говоря иначе, documenta – рефлексивный проект, он исходит из того, что новое искусство, родившееся как ответ на новые общественные и культурные проблемы, предполагает новые адекватные ему модели показа. Что же касается последней documenta, то её можно упрекать в недостаточной представительности (слишком мало на ней художников-звёзд и проигнорированы были многие важнейшие регионы художественного производства), в отсутствии ясного экспозиционного нарратива и программной тематизации, в размывании грани между материалом художественным и антропологическим и многом другом. Однако упрёки эти будут не вполне обоснованными, так как все эти свойства выставки – производное от её кураторской концепции, все они укоренены в авторской оригинальной стратегии показа. И – если приблизить ответ к вашему вопросу – стратегия эта мне показалась крайне симптоматичной, анализ её приводит к интересным выводам и размышлениям, так что свою миссию documenta 13 выполнила вполне.

Что касается Венецианской биеннале, то суждение, что выставка главного куратора была в этом году уязвима для критики, достаточно всеобщее. Но это отнюдь не означает, что биеннале потеряла своё значение. Она всё равно остаётся событием крайне комплексным и беспрецедентно масштабным. Даже неудачи основного проекта – а он лишь часть огромной констелляции самых разнообразных событий – не могли поставить под вопрос значимость биеннале в целом. Напротив, спровоцировав бурную критику, она вновь привлекла к себе всеобщее внимание и подтвердила, что она суть событие культовое…

Экспозиция Nathaniel Mellors и Erkka Nissinen под названием The Aalto Natives в павильоне Финляндии. Фото: Агния Григуле

Алиса Савицкая, куратор Приволжского филиала Государственного центра современного искусства (Нижний Новгород)

documenta в Афинах и Касселе (именно в такой последовательности в соответствии с кураторской концепцией было бы правильно перечислять эти города) оставила двойственной впечатление. Внутри проекта много логических ошибок, излишне прямолинейных или, наоборот, чересчур замысловатых ходов, а также произведений откровенно низкого качества. documenta 14 стала масштабным продолжением и своеобразным «кривым зеркалом», отразившим в искажённом виде достижения своей предшественницы documenta 13. Вместе с тем нельзя не признать, что documenta в очередной раз подтвердила свой статус флагманского проекта в области современного искусства и новейших кураторских практик. Думаю, в ближайшие четыре года мы будем наблюдать многочисленные примеры использования изобиловавших в ней приёмов построения выставок. Каковы будут долгосрочные результаты documenta 14 – сегодня, на мой взгляд, это самый интересный вопрос.

В отличие от documenta 14 Венецианская биеннале оказалась в этом году откровенно ретроградской. Выставка Viva arte viva была бы уместна в крупном городском музее: хорошие вещи, сгруппированные в простые для понимания широкой публикой разделы («павильоны»), прекрасно подходят для культурного досуга выходного дня. К актуальным художественным тенденциям и процессам она не имеет решительно никакого отношения.

Michel Blazy. Collection de Chaussures. 2015–2017. Фрагмент кураторской экспозиции в Арсенале. Фото: Агния Григуле

Ноэми Гивон, галеристка, коллекционер (Израиль)

На мой взгляд, обе эти выставки характеризует чрезмерно неоколониалистский подход, что привело к снисходительному отношению к беженцам и меньшинствам и, как это ни парадоксально, приглушило тех, чьи голоса как раз и должен был бы услышать неоколониализм. То, с чем мы в результате остались, оказалось ремесленническими работами в духе low-tech.

Это, конечно, никак не связано с критическим подходом Кары Уокер или Уильяма Кентриджа к подобным вопросам. Оба художника показали отличные шоу в 2017 году.

Более того, обе выставки (биеннале и documenta) создавали впечатление, что всё показанное на них оставалось в границах хорошего вкуса и хорошо экспонированного, конвенционального, консервативного и клишеобразного искусства. Ничего из новых технологий, искусственного интеллекта или киберпространства не вошло в круг представленного там искусства в качестве значимого игрока.

Основные темы, которые использовали оба эти события, вызывали путаницу в отношении представленных на них произведений и создавали представление, что искусство бегает по пятам за собственным хвостом или просто бесконечно болтается где-то «вокруг да около». В Венеции главная экспозиция в этом смысле была наиболее слабой.

Это был год коллапса глобализации в искусстве.

Кадр из фильма «Канал пыли» (2016) Рои Розена

Хелена Демакова, искусствовед, куратор (Рига)

Конечно же, эти громадные выставки – самые влиятельные. Обычно их критикуют те, кто там проводит всего пару дней, из которых далеко не всё время они посвящают осмотру экспозиций. Для Венеции нужна по крайней мере неделя, а в Касселе – как минимум три-четыре полных дня. Эти проекты сопровождаются вдобавок многими параллельными выставками и событиями… В этом году особенно ярко раскрылся диктат кураторов, но это – проходное явление. В Венеции меня тронуло то, что в Садах, в ротонде павильона Италии, то есть во входной части, куратор разместила концептуальную работу Младена Стилиновича. В свою очередь, в Касселе одной из самых интересных работ показалось видео израильского художника Roee Rosen «Dust Channel», причём надо было час простоять в очереди, чтобы его посмотреть. Всегда есть что-то хорошее, что стоит увидеть, не только какие-то общие тенденции.

Марис Витолс, куратор, коллекционер искусства (Рига)

Венецианская биеннале, по-моему, в этом году предложила особенно интересную репрезентацию национальных павильонов и выдающиеся события в параллельной программе, среди которых обязательно следует выделить выставки в Palazzo Fortuni и Fondazione Prada. Известное разочарование доставили сопровождавшиеся различными финансовыми скандалами выставки documenta 14 в Афинах и в Касселе. Возглавляемая польским куратором Адамом Шимчиком (Adam Szymczyk) команда предложила весьма небольшое число созданных специально для этих выставок новых работ, а свой анализ актуальных процессов базировало главным образом на работе с архивами. Неудачные попытки осмыслить по возможности более широкий круг политических тем привели к тому, что у выставок не хватало объединяющего ядра.

Следовало бы подчеркнуть, что наряду с Венецианской биеннале и documenta 14 впечатляющей была и посвящённая скульптуре обширная экспозиция Skulptur Projekte 2017, которая раз в десять лет проходит в немецком городе Мюнстере. Эту грандиозную выставку уже традиционно создаёт команда под руководством влиятельного немецкого куратора Каспера Кёнига (Kasper König), и в ней наряду с вещами прежних лет можно было в городской среде увидеть 35 созданных специально для этой экспозиции работ художников со всего мира.

Фото: Агния Григуле

Иварс Друлле, художник (Рига)

С этими мероприятиями дело обстоит так же, как с показами мод Chanel. Может понравиться или не понравиться, событие может показаться пустым или не принести долгожданного wow!, но в обществе о них говорят. Поэтому оба мероприятия – великолепная тема, с которой можно начать разговор с незнакомыми иностранцами на посвящённых искусству мероприятиях. У каждого в запасе окажется пара-тройка суждений и аргументов.

Один из рисунков Лоренцы Бёттнер в экспозиции documenta 14 в Neu Galerie

Солвита Кресе, директор Латвийского Центра современного искусства (Рига)

Несмотря на многократно звучавшую в международном художественном пространстве критику, с которой во многих аспектах можно было бы согласиться, я по-прежнему оцениваю documentа 14 как одну из наиболее значительных репрезентаций мирового искусства, опирающуюся и на серьёзные исследования, и на выявление актуальных процессов, и по-прежнему предлагающую концептуально выверенные и на многих уровнях тонко калиброванные рамки для размышлений.

Венецианская биеннале этого года, по крайней мере, её центральная экспозиция, была самой слабой из всех виденных до сих пор. Нельзя не упомянуть и коммерциализацию биеннале, и заметное сближение с рынком искусства и сферой развлечений, нивелирующее потенциал её послания и концепта. Если биеннале продолжит развиваться в этом направлении, то, вероятнее всего, на мировой карте искусства её роль существенно изменится.

Кристиан Рингнесс, коллекционер искусства (Осло)

Оба события являются мощными и важными. Однако они представляют два существенно отличающихся жанра, и их качество в общем неоднородно: возможно, наиболее важная их роль – это то, что они привносят в более широкий дискурс. Конечно, всегда есть работы/инсталляции, выделяющиеся из общего уровня, как, например, выдающийся перформанс Анне Имхоф «Фауст» в павильоне Германии. Она по праву заслужила своего Золотого льва. Ещё хотел бы упомянуть высочайший уровень кураторского подхода на Стамбульской биеннале в этом году: «Добрый сосед» Элмгрина и Драгсета стал важным комментарием к событиям современного мира.

Янис Куннелис. Без названия. 1993. Работа представлена в экспозиции греческого современного искусства из коллекции музея EMST в Афинах, выставленной в кассельском Фридерициануме

Марк Гисборн, историк искусства, критик и куратор (Великобритания)

Венеция показалась мне в своём роде заурядным мероприятием, которое, может быть, слишком уж акцентировало мастерство ремесла, но недостаточно – свою точку зрения на культурную и политическую сложность настоящего момента. В свою очередь, documenta в обоих местах проведения показалась политически приглаженной, а сама выставка была визуально неинтересной. Хотя она и подчёркивала всю проблематику нынешней фрагментации Европы и принятия Иного, зритель так и не почувствовал, каков же, собственно, замысел или цель всего этого. Проект был индексирующим, но не самостоятельным, диагностирующим, но не привлекающим внимание к направленным на улучшение нынешнего положения прогнозам. В этом аспекте documenta не хватало видения будущего, и она представлялась в немалой степени самодовольным мероприятием в плане своих целей и их реализации. А экспонирование посредственной коллекции греческого искусства периодов модерна и современности в кассельском музее Фридерицианум не послужило никаким истинно художественным целям, если только это не было воплощением некой скрытой формы персонального непотизма.

Фото: Сергей Тимофеев

Хедвиг Фейен, директор международного фонда и биеннале Manifesta

Думаю, что оба эти мегасобытия по-прежнему являются очень ценными, даже если их экспозиции в какой-то конкретный момент не всегда оказывается популярны. Часть из работ documenta 14 были поразительными и вдохновляющими, однако по многим позициям ей не хватало цельности, продуманного посредничества, а также ясности. На Венецианской биеннале в этом году были действительно превосходные павильоны – финский, американский, французский и германский, – из-за которых стоило туда поехать. Выдающейся была также экспозиция в Fondazione Prada.

Мария Арусо, куратор, директор Центра современного искусства Эстонии (Талллин)

Венеция этого года меня особо не впечатлила, однако documenta предложила темы, о которых стоит дискутировать и в которые можно углубиться. documenta, к примеру, это довольно редкий (в нашем художественном мире, опирающемся на наспех сделанные как на конвейере работы) пример обеспечения долгого и основательного периода исследований и внушительного бюджета для создания выставки. Её результаты следовало бы тоже оценивать неспешно и не превращать сразу в рыночный товар. Ещё один пример такого подхода, который сразу приходит на ум, это Бергенская ассамблея, где также ключевой является возможность глубинного погружения в предмет размышлений.

У работы Вии Целмини «Ночное небо» (2014–2017) в экспозиции кассельской Neue Galerie. Фото: Сергей Тимофеев

Катерина Грегос, куратор Рижской биеннале современного искусства RIBOCA (Брюссель–Рига)

Конечно, обе эти выставки по-прежнему находятся в статусе событий, которые «нельзя пропустить», и, по правде говоря, так считает почти весь профессиональный художественный мир. Но являются ли они столь же важными и актуальными, как когда-то, это вопрос для обсуждения, причём по многим причинам. Во-первых, произошёл настоящий глобальный «взрыв» других амбициозных и значительных выставок, а это значит, что обоим этим проектам придётся столкнуться с сильной конкуренцией и принять как данность то, что они больше не самые весомые рыбины в столь небольшом когда-то и существенно расширившемся пруду мирового искусства.

Известно, что Венецианская биеннале – не лучший пример работы над созданием выставки. Хотя биеннале и зарабатывает миллионы, она не платит ни художникам, ни за выставленные произведения. Перекладывание ответственности на галереи и частных спонсоров сделало её в своё время зависимой от рыночных сил, заставило пожертвовать им любую потенциально независимую позицию. К тому же назначаемым кураторам даётся очень мало времени для организации биеннале, в связи с чем не хватает ресурсов на толковое исследование предмета, как результат – большую часть выставки снова составляют всё те же самые хорошо известные всем имена и художники, которых знает и с которыми уже сотрудничает соответствующий куратор. Я сомневаюсь, что Венецианская биеннале по-прежнему считалась бы столь весомым событием, если бы она не происходила в одном из красивейших городов мира.

В отношении documenta могу сказать, что, по-моему, это выставка, которая по сути должна служить самым важным барометром художественных, социальных и политических вопросов своего времени. Однако последний её выпуск, хоть и интересный во многих аспектах (следует выразить признательность кураторской команде за обширное, основательное исследование и за интригующие и побуждающие к осмыслению открытия), показался удивительно анахроничным, довольно «смирным» и немного дидактичным. Принимая во внимание многие проблематичные аспекты финансирования и нереалистичные ожидания, генерируемые мегавыставками и биеннале (часто тонущими под весом раздутых ими самими амбиций), нынешнее время – подходящий момент, чтобы переоценить эти модели, которым следовало бы опираться на долгосрочный и эффективный подход, помещая на передний план художников. Это мы и пытаемся сделать на Рижской биеннале.

Первая часть итогов: наиболее яркое впечателение 2017-го от современного искусства