Foto

Опрос Arterritory. Сюрприз, разочарование, вызов

Arterritory.com

05/01/2016

Мы снова обратились к своим уважаемым экспертам – художникам, кураторам, коллекционерам, чтобы выяснить, каким был этот год в России, Латвии и в Балтии и Северных странах, и прояснить перспективы. Мы разбили свой опрос на две части и сегодня публикуем заключительную подборку, где всем респондентам задаются два ключевых вопроса, которые и подводят итоги прошлого и намечают задачи наступившего года. Итак:

1. Самый большой сюрприз и самое существенное разочарование 2015 года в сфере искусства и культуры.
2. Главный вызов для мира искусства и культуры в 2016 году.

 

Россия

Олеся Туркина,
искусствовед, куратор

1.

Самый большой сюрприз и разочарование – это неожиданное возвращение в Россию призрака соцреализма, причём не в игровом, не в отрефлексированном виде, как это происходило в 1990-е, а с ужасающей прямолинейностью, как будто время повернулось вспять.

 

Дмитрий Булатов,
искусствовед, куратор

1.

К сожалению, минувший год не стал для меня годом больших сюрпризов. На фоне социально-политического мракобесия, какое разразилось в России в последние годы, странно ожидать каких-то непредсказуемых прорывов. А из разряда предсказуемых – то есть основывающихся на труде и преданности своему делу – не могу не отметить ряд значимых событий институционального характера, в числе которых – открытие здания Приволжского филиала Государственного центра современного искусства и нового здания Музея современного искусства «Гараж» в Москве. Однако в нынешней ситуации едва ли не более важным для меня выглядит волна низовых инициатив – открытие небольших выставочных помещений, DIY-лабораторий, мастерских и локальных художественных программ. Это то, что сегодня роднит Россию с другими странами, правда, с одной оговоркой – здесь этот процесс осуществляется вынужденно, под давлением идеологии и новой бюрократической риторики. Что же до разочарований, то самым большим разочарованием для меня является та скорость, с которой отечественное современное искусство возвращается к давно утратившим новизну смысловым полям. Беда заключается в том, что нынешняя риторика России строится на концепции отказа: она не подразумевает привнесения никаких новых сущностей. Это значит, что вместо активного «живого времени», определяемого как мера инновационных процессов в системе, здесь используется «мёртвое время», вычисляемое через повторяющиеся события: время, для которого нет и не может быть ничего нового.

2.

Главные вызовы для современного искусства – всегда системные, поднимающие вопросы об оценке и критериях произведения современного искусства. В свое время философ Энди Пикеринг заметил, что мы отличаем произведение искусства от других вещей благодаря тем же критериям, при помощи которых мы отличаем человеческое от не-человеческого. А как раз с этими критериями у нас сегодня большие проблемы. Нынешний уровень развития науки и технологий создаёт колоссальные возможности для манипулирования физической природой человека. Исчезают границы между биологическим и абиологическим, формируются множественные идентичности, а наше тело приобретает свойства дрейфующего гибрида. В этих условиях резко обострилась традиционная полемика о том, что мы видим, и о том, что стоит за этой видимостью, об отношении сознания к окружающему миру – ведь именно эти вопросы всегда требовали от художников культурной интерпретации и художественного осмысления. Поэтому главным вызовом, а одновременно и условием осуществления современного искусства на нынешнем этапе я считаю его способность проделать работу по поиску художественных способов «схватывания» этой возникающей новизны – работу ничуть не меньшую, чем та, которую делают для нас наука и технологии, история и философия искусства.

  

Виктор Мизиано,
куратор, редактор «Художественного журнала»

 1.

В этом году я открыл для себя современного чилийского писателя Роберто Боланьо, а самым большим разочарованием было узнать, что он уже скончался в 2003 году.

 2.

1 сентября 2016-го я открываю в Московском музее современного искусства выставку, посвящённую «Любви»! Я и моя коллега Елена Яичникова сделаем всё возможное, чтобы в будущем году это событие стало главным вызовом миру современного искусства…

 


Видеоролик к выставке «Своя земля / Чужая территория» 

Валентин Дьяконов,
арт-критик, куратор

1.

Сюрприз в том, что, несмотря на внешне- и внутриполитическую обстановку, уровень кураторского мышления в России только растёт. С ходу назову несколько отличных выставок – «Своя земля / Чужая территория» в Манеже, «Leaving Tomorrow» на Винзаводе, «Метагеография» в Третьяковской галерее. Даже неудачные, на мой взгляд, проекты (ретроспектива Вадима Сидура, Вадима Лемпорта и Николая Силиса в том же Манеже, например) демонстрируют желание замахнуться на большие темы, а не просто показать вещи.


Работа Сергея Кищенко на выставке Leaving Tomorrow. Courtesy: Центр современного искусства «ВИНЗАВОД»

Разочарование в том, что на верхних этажах культурной администрации уровень падает вместе с уровнем постановки всяких задач государственного управления нашей сферой. Если конкретнее о разочарованиях, то надо говорить о весьма низком уровне мышления о советской эпохе и – шире – реализме, демонстрируемом организаторами оплаченных государством выставок («Романтический реализм», «Реализм в ХХ веке», «Художники ВДНХ»). Как будто до них не было ни текстов, ни других проектов, ничего – а литература по соцреализму и фигуративному искусству огромна. Остаётся только списать такую наивность на тонкое чувство конъюнктуры: заказ на реабилитацию соцреализма есть, на понимание – нет. Но дело, наверное, не только в конъюнктуре. Ремикшированный Колхасом ресторан «Времена года» с любовно сохранённой мозаикой – тоже не шедевр аналитического подхода. Как мне кажется, наша задача не в том, чтобы руководствоваться принципом «что пройдёт, то будет мило».

2.

Чуткость, этика и одновременно готовность называть вещи своими именами.

 

Милена Орлова,
арт-критик, главный редактор The Art Newspaper Russia

1.

Для меня сюрпризом стало открытие Президентского центра и музея Бориса Ельцина (Ельцин центр) в Екатеринбурге. Я с интересом и удивлением наблюдаю за экспериментом Марата Гельмана по превращению в культурный и художественный центр города Будва в Черногории. Как, впрочем, приятным сюрпризом являются многие выставки и прочие художественные инициативы в России, которые происходят вопреки политической обстановке. Вместо апатии, которую можно было бы ожидать, я вижу энтузиазм. Но есть и обратная сторона – надо признать, что из-за санкций и той же напряжённой политической обстановки многие проекты не осуществляются или свёртываются.

 2.

Несомненно, это трагедия Шарли Эбдо, которая, конечно, заставила относиться с большей ответственностью и серьёзностью к художественным высказываниям. Для московского арт-сообщества настоящим потрясением стало нападение на музейную выставку скульптуры в Манеже в сентябре, когда вандалы разрушили несколько работ Вадима Сидура, прикрываясь «идейными» соображениями. В целом это обострение, мягко говоря, полемики между представителями так называемых консервативных ценностей и приверженцами идей модернизма, современности, развития, между глобалистами и антиглобалистами. Представляете, невинная дискуссия на тему «Зачем нужно искусство?», которая недавно прошла в Эрмитаже в честь 25-летия газеты The Art Newspaper, неожиданно обернулась жутким скандалом. Знаменитый телеведущий Владимир Познер, который участвовал в этом ток-шоу, задал вопрос, почему красота Петербурга не влияет на его жителей, которые нетолерантны и агрессивны? Что тут началось! Чтоб доказать свою толерантность, все петербургские СМИ накинулись на 81-летнего телеведущего, чуть только не с кулаками. Вот это и есть вызовы сегодняшнего дня – как в борьбе за толерантность остаться толерантными?

 

Екатерина Андреева,
искусствовед, куратор

1.

Сюрприза два: выставка Владика Монро «Архив М» в ММОМА и выставка Ai Weiwei в HAM (Хельсинки) – это приятные, а неприятный – серый дизайн выставки Серова в Третьяковской галерее.


Из серии «Достоевский в Баден-Бадене». 2004. Courtesy: Архив Фонда Мамышева-Монро

2.

Преобразование в космос управляемого хаоса.

 

Латвия

Иева Астаховска,
искусствовед, куратор

1.

И чувство неожиданности, и ощущение разочарования охватили меня, когда, шагая по улице Бривибас, я увидела снятые строительные леса и свежеперекрашенный в светлые тона «Угловой дом» (бывшее здание Латвийского КГБ, которое многие годы вплоть до 2014-го стояло пустым и заброшенным – прим. ред.). Результат, который бы только обрадовал в случае любой другой деградирующей у нас на глазах рижской постройки, в истории «Углового дома» густыми мазками закрасил ещё недавно длившиеся горячие дискуссии о том, как в этом здании или, выражаясь точнее, с помощью этого здания (которое является не просто домом, но чем-то намного большим) сохранить живую историческую память о советском прошлом, но сделать это современно, не утонув в травмированной памяти. Заявленная «Valsts nekustamo īpašumu aģentūra» («Государственным агентством недвижимого имущества») цель восстановить дом, чтобы «поднять престиж и экономическую ценность здания на рынке недвижимости», столь же символично, как и всё, что связано с этим зданием, свидетельствует о продолжающейся постсоветской амнезии, что вряд ли является диагнозом здорового государства и общества.

2.

Быть способным осмысленно реагировать на мир «там, снаружи» – за пределами мира искусства и культуры – и создавать для него «добавочную стоимость». Сегодняшняя всё более неудобная и напряжённая политическая, социальная и прочая реальность порождает стремление убежать из неё, напрочь отгородиться, а также осознание того, что с помощью инструментов культуры повлиять на неё трудно. Однако в арсенале искусства по-прежнему имеется эффективное оружие – например, воображение, восприимчивость и визионерское мышление, способные воздействовать и трогать.

  

Инесе Барановска,
искусствовед, руководитель департамента декоративного искусства и дизайна Латвии ЛНХМ

1.

Чудесный музей дизайна в Нью-Йорке, COOPER HEWITT www.cooperhewitt.org, который открылся для посетителей после реконструкции 2015 года и в своей новой концепции сумел объединить в старом здании историческое наследие с инновационным подходом в формировании рассказа о дизайне.


Трость с картой. 1940. Из коллекции COOPER HEWITT. Gift of John B. Scholz in memory of Walter Scholz

Хорошее искусство или хорошее художественное событие никогда не разочаруют, а об остальном не стоит и вспоминать. 

2.

Трагические события на исходе 2015 года заставляют каждого из нас подумать о ценности прожитых дней и часов. Продолжать творить, любить, работать, жить, осознавая каждое своё действие и его последствия – это и есть самый большой вызов.

 

Иварс Друлле,
художник

 1.

Разочарование: плоско-агрессивная, атакующая форма агитации активистов проекта «Mākslai vajag telpu» («Искусству нужно пространство») в связи с будущим музеем современного искусства. Как пример – в рамках рекламной кампании постоянно продающийся около касс супермаркетов флагман бульварной прессы «Kas jauns» в своём жёлтом специальном выпуске предлагал интервью с фоторепортажами из квартир активистов фонда и других художников.


Иева Рубезе. Привидение. 2015. Фото: artinpublicspace.lv © 2015 Borisa un Ināras Teterevu fonds

Сюрприз – установленное вдруг в Старой Риге бронзовое привидение.

2.

В каждом регионе – своя боль, и наш вызов – как реагировать на причитания о беженцах, террористах и бедах украинцев Донбасса и на прибитого к кресту Путина.

 

Каспарс Грошевс,
художник

 1.

В известной мере сюрпризом оказалась арт-ярмарка Sunday, за руководство которой в этом году взялась галерея Supplement из Лондона, реализовав точный и продуманный выбор. А разочарованием стала экспозиция Венецианской биеннале этого года, которую курировал Окуи Энвейзор (Okwui Enwezor), кишевшая разными клише и поношенным тряпьём, притворно мерцавшим между шампанским и закусками.

 2.

Вызов миру искусства и культуры в 2016 году: лично каждому – найти свой тембр голоса. Всем вместе – смотреть через границы и продолжать поиск и в сумерках.

 

Инга Мелдере,
художница

1.

Сюрпризы: музей Palazzo Massimo в Риме и его коллекция, особенно в помещении Villa di Livia; художественное пространство Indipendenza (Рим) с выставкой Tauba Auerbach + Charlotte Posenenske под названием Reciprocal Score.


Роспись на стене Villa di Livia. Музей Palazzo Massimo 

В масштабе Латвии: галереи kim? и «427», программы и повседневная работа книжного магазина/бара «Болдерая». Следует отметить возвращение и включение в процессы визуального искусства Латвии куратора Каспарса Ванагса. Молодые писательницы/ли и поэтессы/ты. 

2.

Вызов миру искусства и культуры в 2016 году: наверное, очень тесно связан с глобальными процессами, происходящими в настоящий момент в мире.

 

Инга Штеймане,
искусствовед, куратор

1.

Не сюрприз, а скорее удовлетворение от хорошего уровня – подборка искусства Латвии на выставке «Орнаментализм», которую подготовил Виктор Мизиано для Венецианской биеннале искусств, а также экспозиция К.Нейбурги и А.Эглитиса собственно в латвийском павильоне. Сюрприз – великолепные, созданные с помощью флексы картины Каспарса Зариньша, совершенно недооценённые в Латвии.

Личное открытие – готовя персональную выставку Джеммы Скулме в даугавпилсском Центре искусства Марка Ротко, я особо прочувствовала «нерв» и философскую сложность искусства Джеммы Скулме и то, на что куратор способен (или же неспособен), когда удаётся войти в мир художника. Вообще весь год Джеммы, её художественные интерпретации в проекте «#Džemma 90», который проходил параллельно году Райниса и Аспазии, а также воспоминание об одном из участников «NSRD», Хардийсе Лединьше, были комбинацией, которая в первый раз после многих лет постсоветской эры создала заметные предпосылки к культурному пространству – одновременность многообразия.

Затянувшееся разочарование – Государственный фонд культурного капитала (VKKF) реализует под надёжным прикрытием в режиме инкогнито известную лишь некоторым лицам культурную политику, которая на бумаге является культурной политикой Латвии. Особенно страдает визуальное искусство. Поддерживаемые VKKF культурные медиа неспособны дойти до Центра Ротко... И парадоксально – сам VKKF оплачивает бессмысленные дискуссии о том, что делать с никому не известным искусством Латвии.

2. 

Если это вообще в чьих-то силах, то думать о том, как смотреть на мир, чтобы не надо было выбирать между хладнокровным элитаризмом и одурманивающим забвением. Другими словами – разрыв между богатством и бедностью просто катастрофичен, и наше государство тоже трещит как ореховая скорлупа. Было бы глупо продолжать «объединяться» вокруг такого элитарного отечества и свободы, где кислорода хватает только работникам госаппарата и банков.

 

Мартиньш Ванагс,
публицист, архитектор

1.

Самым большим разочарованием для меня была кампания, которую многие уважаемые архитекторы организовали против спроектированной Гунарсом Биркертсом пристройки к Музею оккупации. Даже если и можно – с опозданием – дискутировать о визуальном образе пристройки, тон и стиль упомянутой кампании кажутся мне неприемлемыми.

2.

Если говорить в целом, мне кажется важным, чтобы люди оценили самоценность искусства. Это нужно для того, чтобы в столь распространённых попытках обосновать значение искусства с точки зрения экономики, национализма или креативности мы не потеряли бы то, что представляется европейской цивилизации важным уже как минимум несколько столетий, а именно – эстетическую, художественную самоценность произведения искусства, которой не нужны никакие внешние обоснования.

 

Марис Витолс,
коллекционер и куратор

1. 

Потрясение и испытание мира культуры в 2015 году: продолжая варварски уничтожать значительные памятники культурно-исторического наследия на территории Сирии, боевики террористической организации Daesh вызвали бессильную ярость многих думающих людей во всём мире. Демонстративно и бессмысленно уничтожен один из знаменитых памятников архитектуры древнего города Пальмиры – двухтысячелетний храм Баалшамина. Перед уничтожением храма боевики пытали и затем публично казнили 82-летнего пальмирского археолога и хранителя древностей Халеда аль Ассауда, который отказался выдать боевикам информацию, где хранятся древности храма. В этом году боевики исламистов уничтожили бесчисленные древности на территориях Ирака и Сирии, а часть артефактов разграбили и попытались продать на чёрном рынке, чтобы финансировать свои военные операции.

 

Иева Зибарте,
обозреватель архитектуры и дизайна

1.

В этом году произошла эскалация pop-up-подхода ко всему, будь это творчество Джеммы Скулме, или шедевр архитектуры модернизма местного масштаба – вокзал железнодорожной станции Дубулты, – или «Угловой дом». Содержание пусть оценивают художественные критики, но ведь и обрамление искусства – архитектура, дизайн, графика, коммуникация – должно быть поистине выдающимся. Хорошей идее для успешной реализации нужно намного больше времени, труда и усилий. Идея без мастерской реализации не работает.

Жарко Башески, Инга Штеймане


Иева Илтнере. Мимикрия. 2015. Снимок сделан на открытии выставки в художественном пространстве «Арт-станция Дубулты» 

2. 

Искусство и культура неотделимы от политики, экономики и настроения общества, поэтому в следующем году надо будет справиться со всем, что сейчас носится в воздухе – нарциссизмом, безнадёжностью, беженцами, хэштегами, погружением в эзотерику и псевдосчастьем.

 

Скандинавия и Балтия

 

Мария Лауберг,
куратор и руководитель отдела исследований датского музея современного искусства Луизиана

1.

Кажется, в этом году ничто так и не стало настоящим сюрпризом. Разочарования? Я о них не думаю. 

2.

По-моему, большим вызовом всем, кто работает в области культуры и искусства, можно считать способность не прекращать задавать вопросы, относящиеся к современности, созвучные своей эпохе. Это можно делать, используя новое искусство или же исторический материал. Кто-то скажет, что это просто, а мне вот кажется, что задать правильные вопросы – это действительно большой вызов.

 

Эндрю Миксис,
фотограф (Литва/США) 

1.

Я в этом году встретился и с неожиданностью, и с разочарованием, когда узнал о проекте Даниэля Либескинда для Центра современного искусства в Вильнюсе. Прискорбно, что Литва всё ещё страдает от неуверенности в себе; ей необходим архитектор-суперстар, чтобы обозначить позицию своей культуры в мире. В здании будет экспонироваться литовское искусство, но почему же нельзя было найти для него архитектора в самой Литве? Разочарование. Была упущена великолепная возможность построить здание с уникальным литовским «звучанием» и отрекламировать литовскую архитектуру. Я уверен, что за гонорар Либескинда только в Вильнюсе можно было бы построить десять новых зданий.


Визуализация Центра современного искусства в Вильнюсе. . ©
 Studio Libeskind

2. 

Способ, которым искусство создаётся и распространяется, мне кажется, очень быстро меняется. Попытка найти новые способы, как дойти до зрителя, это большой вызов для художественных организаций и художников. Каждые несколько месяцев следует переоценивать стратегии. Существует очень большая неясность. Художники, возможно, могут почувствовать, что им даётся больше возможностей достичь зрителя напрямую, без посредничества институций. Традиционные институции могут ощутить страх, думая, что они теряют контроль. Но будущее не совсем ясно. Вызов – это способность приноровиться и идти нога в ногу со средой, подчинённой таким быстрым изменениям.

 

Эудженио Виола,
куратор национального павильона Эстонии на 56-й Венецианской биеннале искусств

1.

Самое огромное разочарование – устроенный ИГИЛ акт уничтожения архитектурных памятников. 

2.

Вызов – нетерпимость.