Foto

Наследная власть искусства

Интервью с меценаткой и филантропом Франческой фон Габсбург

Ирена Глудовач 
28/02/2016

Основанный Франческой фон Габсбург (Francesca von Habsburg) в 2002 году фонд современного искусства Тиссена-Борнемисы (TBA21) – это активно действующая платформа искусства XXI века; её постоянное местоположение – Вена. Этот частный фонд не только поддерживает и инспирирует серьёзные проекты в мире международного искусства, но также отражает видение будущего в версии самой Франчески фон Габсбург, её стремление объединить «универсальный язык искусства» с наукой и решениями проблем окружающей среды. Фонд помогает также решать экономические, социальные и политические вопросы. Франческа фон Габсбург остаётся верна своей миссии, не пугаясь ни работы, ни расходов. Она привлекает проекты, которые провоцируют и бросают вызов и её собственным представлениям, и устоявшемуся мировоззрению остальных; она демонстрирует настоящую смелость и приумножает знания общества о многих сферах, в которых непосредственно принимает участие. Франческа фон Габсбург – дочь магната и коллекционера искусства барона Ганса Генриха фон Тиссена-Борнемисы де Касон (Baron Hans Heinrich von Thyssen-Bornemisza de Kázon) и Фионы Кэмпбелл-Уолтер (Fiona Campbell-Walter).

Семья вашего отца коллекционирует искусство уже в четырёх поколениях. Как прошлое вашей семьи повлияло на вас?

Я жила на вилле Favorita в Лугано-Кастаньоле, когда она ещё была закрыта для публики. Вилла понемногу стала открывать свои двери в 80-х годах, в то время только по предварительной просьбе, в конце недели. Мой отец регулярно принимал у себя в качестве гостей многих важнейших персон из мира искусства. И гвоздём программы таких приёмов всегда была приватная экскурсия по изумительной коллекции искусства, располагавшейся на расстоянии вытянутой руки от стола, за которым мы ужинали. Меня часто спрашивают, какие произведения искусства больше всего впечатлили меня в мои детские годы, и если подумать, то я могу ответить, что больше всего меня впечатлило не искусство, а люди, повстречать которых мне удалось. Мой отец возил меня в Нью-Йорк, Санкт-Петербург, и не столько, чтобы посетить выдающиеся выставки искусства, сколько для того, чтобы провести время в обществе известных любителей искусства – встретиться с такими людьми, как Джон Картер Браун, Садруддин Ага-хан (Sadruddin Aga Khan), Джованни Аньелли (Giovanni Agnelli), Михаил Пиотровский, лорд Гоури (Lord Gowrie), Урсула Дрейфус, Норман Розенталь и Симон де Пюри (Simon de Pury), и с другими из довольно пёстрого круга известных персон того времени. Так я узнала, что искусство приобретает новую ценность, когда научишься видеть его опытными и образованными глазами. Эти люди были пионерами своего времени – крупными новаторами, создававшими выдающиеся и масштабные проекты.

В восьмидесятые годы ваш отец одолжил для выставки в Советском Союзе выдающиеся работы из своей коллекции. Во времена железного занавеса ничего подобного не сделал ни один западный частный коллекционер. Как начинался этот уникальный проект?

Когда мой отец открыл свою коллекцию для публичного осмотра, мы получили письмо от директора санкт-петербургского Эрмитажа; он высказал просьбу одолжить из коллекции отца 25 картин. Симон де Пюри, который был в то время директором коллекции, сопровождал нас в первой поездке в Советский Союз. В те времена холодной войны с Советским Союзом нельзя было даже вообще разговаривать; он был такой «серой зоной» – практически запретной. Я помню, что аукционный дом Sotheby’s тоже попытался инфильтрироваться туда, и мы встретились с Агнес Хусслейн (Agnes Husslein), которая в то время там работала. В поздний вечерний час, после долгого и сдобренного немалым количеством алкоголя ужина на частной квартире Бориса Пиотровского, тогдашнего директора Эрмитажа и отца теперешнего – Михаила Пиотровского, мы обошли Эрмитаж и затем, вооружившись карманными фонариками, спустились в его погреба. Большая часть работ современного искусства не была даже выставлена на осмотр, потому что тогда всё это считалось «извращённым искусством».

Ни одна страховая компания не была готова застраховать заём картин; их приблизительная стоимость в те времена составляла 40 миллионов долларов – это были работы старых мастеров и импрессионистов высочайшего класса. Мой отец тогда сказал так: «Ситуация такова – если страховки нет, то нет и никакой гарантии, что картины когда-нибудь будут возвращены. Если вы хотите занять мои частные картины для своего музея, вам придётся в то же самое время одолжить мне работы того же качества и ценности из своей коллекции. В противном случае вы мои картины не получите!» Это было словно в фильме про Джеймса Бонда и обмен шпионами. Советская сторона потеряла дар речи, а потом они спросили: «Вы собираетесь повесить эти картины в своём доме?» Мой отец ответил в довольно вызывающем по тем временам тоне: «Да, мы разместим эти чрезвычайно знаменитые картины из вашей коллекции в частном доме – в том самом, из которого вы их забрали много-много лет назад». Самое удивительное было то, что они согласились. Тысячи людей стояли в длинной очереди у виллы Favorita, чтобы посмотреть на эти работы, которые ещё никогда не выставлялись за границами России. Это было примерно в 1982 году. Коллекцию моего отца выставили и в Москве, и, наконец, советское телевидение в прямом эфире передало интервью с ним – и это было лишь через несколько дней после того, как они сбили южнокорейский лайнер в 1983 году. Отец в прямом эфире сказал: «Нам к этому моменту удалось достичь такого громадного прогресса, но если вы сбиваете пассажирские самолёты, в будущем никто с вами разговаривать не будет, даже если вы захотите развивать этот процесс дальше». Режиссёра телевизионной прямой трансляции увели, и мы не знаем, что с ним случилось дальше.

Мой отец использовал искусство как политическое оружие. В тот момент, когда ты понимаешь, что мир действительно можно изменить с помощью искусства, оно становится чрезвычайно сильным оружием. Искусство – не просто декорация, как мы все знаем, и это не только отражение наших социальных ценностей. Искусство – это что-то, что можно использовать, потому что оно привлекает власть: оно мотивирует людей, у которых есть богатство, власть и влияние. Искусство – это инструмент, и в такие времена, как это, оно даёт многим возможность удовлетворить своё эго или продемонстрировать власть с помощью обладания каким-то произведением искусства.


Рагнар Кьяртанссон. The Palace of the SummerlandTeam of The Palace of the Summerland. Фото: Лилья Биргисдоттир, 2014

Если вспомнить о вашем отце, коллекция которого известна своим хронологическим подходом к истории искусства – от религиозного искусства средневековья до американского искусства 70-х и 80-х годов, возникает вопрос – а как вы решили обратиться к современному искусству?

Когда я в ранней юности вместе с отцом бывала в Нью-Йорке, мы встречались с Лихтенштейном и Уорхолом. У моего отца были контакты и с этим миром искусства, только, может быть, не такие наглядные. Современное искусство действительно не было его любимой сферой. Его коллекция, в сущности, остановилась на импрессионистах, экспрессионистах, русском авангарде и отдельных американских абстрактных экспрессионистах, а также других абстрактных работах – но лишь на немногих. В то время современным искусством намного больше интересовалась моя мать. Она очень любила работы Сая Твомбли (Cy Twombly) – в те времена, когда они стоили 10 000 немецких марок. Однако ей никак не удавалось уговорить моего отца; зато мать уговорила его приобрести для своей коллекции первого Эмиля Нольде. Большую часть работ немецких экспрессионистов, которые в то время покрывали стены частных апартаментов моих родителей на вилле Favorita, купила моя мать.

Я помню, как в 70-х годах, вместе с отцом посещая Нью-Йорк, я совершенно случайно попала на чрезвычайно обширную выставку минималистов в Музее Уитни – и она радикально изменила мою жизнь. Я внезапно попала в окружение совершенно новой эстетики и полностью идентифицировалась с ней. Теперь, спустя сорок лет, я вижу, как сильно она на меня повлияла. Некоторыми из самых первых вещей, которые я приобрела для фонда TBA21, были работы Керит Вин Эванс (Cerith Wyn Evans), Карстен Хёллер (Carsten Höller), Джанет Кардифф (Janet Cardiff), Олафура Элиассона (Olafur Eliasson) и Энджелы Баллох (Angela Bulloch); во всех этих работах в моём понимании чувствовался аромат минимализма, отражая мои воспоминания о той самой выставке. Какая же необычайная сила может быть присуща таким простым произведениям искусства! Для меня это не было чисто академическим вопросом – с этого началась настоящая история любви.


Олафур Элиассон. Yellow corridor. 1997. The Juan & Patricia Vergez Collection, Buenos Aires. Вид на экспозицию: OLAFUR ELIASSON: BAROQUE BAROQUE, Зимний дворец принца Евгения Савойского, Вена. 2015. Фото: Anders Sune Berg, © 1997 Olafur Eliasson

Что побудило вас и команду TBA21 начать заказывать и поддерживать проекты современного искусства на интернациональном уровне?

Заказать произведение искусства – непростое дело; это требует профессионализма, эмоциональной чувствительности и большой отваги, так же как и веры в этот процесс. В противном случае вы не предоставляете произведению искусства достаточного пространства и возможности «ферментации», чтобы оно окончательно созрело. Художники всегда очень открыты для сотрудничества, потому что им самим важно раздвигать свои границы. Это – новаторский процесс, который TBA21 начал, чтобы создать уникальную коллекцию, которая не подчиняется традиционной классификации. В этой сфере я также становлюсь соучастником творческого проекта, что требует гораздо большего, чем просто свести вместе две стороны. С помощью высококвалифицированной команды мы создали процесс, в котором художники, архитекторы, композиторы, программисты и специалисты по окружающей среде смогли углубиться в свои идеи и выкристаллизовать свои позиции. Это – процесс, дающий мне чувство глубокого удовлетворения. Я стараюсь достичь синергии наших различных подходов, и самым значительным общим знаменателем во всём этом является наш дух филантропии.


Олафур Элиассон. The organic and crystalline description. 1996. Thyssen-Bornemisza Art Contemporary Collection, Вена. Вид на экспозицию: OLAFUR ELIASSON: BAROQUE BAROQUE, Зимний дворец принца Евгения Савойского, Вена. 2015. Фото: Anders Sune Berg, © 1996 Olafur Eliasson

В 2014 году TBA21 в сотрудничестве с Рагнаром Кьяртанссоном (Ragnar Kjartansson) создал проект выставки Palace of the Summerland; это развернулось в такие масштабы, в которых до того мы никогда ещё не работали. Это было поистине «эпично»! Сейчас мы предлагаем персональную выставку Олафура Элиассона Baroque Baroque с совершенно новыми работами этого художника; выставка развёрнута в Зимнем дворце принца Евгения Савойского в Вене, и она вдохновила Версаль пригласить Элиассона сделать выставку и в его помещениях. Мне очень нравится осознавать, что мы смогли быть первыми, кто предложил совершенно новую концепцию выставки работ Олафура (а иначе он мог бы остаться навечно заключённым в традиционные выставочные «белые кубы»; конечно, когда он не проводит свои интервенции в природу); эти работы, по-моему, самые сильные из его вещей. Выставка была совместным проектом TBA21 с Музеем Бельведер и коллекцией Хуана и Патриции Вергец (Juan and Patrizia Vergez). Мне чрезвычайно нравится работать с коллекционерами, которые смотрят в будущее и которые увлекаются теми же вещами, что и я.

У фонда TBA21 есть «отдел», который называется Академия TBA21; он работает с вопросами науки и природы. Какими проектами занимается Академия?

Я создала Академию TBA21 как платформу, позволяющую поднять эту междисциплинарную работу на другой уровень – не только подключить художников, но выбрать за точку отсчёта науку и защиту окружающей среды. Мы выводим художников из их мастерских и учёных – из лабораторий, сводим их вместе, приглашая и других деятелей культуры, и везём их в самые отдалённые и глухие уголки мира. Вместе с директором Академии Маркусом Рейманном (Markus Reymann) мы создали The Current («Поток»), трёхгодичную исследовательскую программу для стипендиатов в Тихом океане; её цель – оказать поддержку новым процессам, в которых создаются не произведения искусства, а новые знания. Программа содействует и вдохновляет на поиски новых решений проблем окружающей среды. The Current – это инструмент, созданный для заказа и распространения особо масштабных и неконвенциональных проектов, не вмещающихся в традиционные художественные категории; в основе программы лежит представление о путешествии как самодостаточной цели.


Основательница и руководитель TBA21 Франческа фон Габсбург, погрузившаяся на глубину 47 метров в заливе MilneBay, у бомбардировщика B-17 времён Второй мировой войны, называемого Black Jack. Бога Бога, Папуа – Новая Гвинея, октябрь 2015 года. Фото: Craig de Wit. © TBA21

Какова структура программы? Как она работает и каковы её планы и задачи на будущее?

Её участники включаются в научную экспедицию на корабле «Дарданеллы»; ей руководят три куратора, которых мы называем руководителями экспедиции. Первые две экспедиции The Current, которые проходили под руководством основательницы и директора NTU Сингапурского центра современного искусства Уте Меты Бауэр (Ute Meta Bauer) и основателя, директора и главного куратора лос-анджелесской галереи The Mistake Room Сезара Гарсии (Cesar Garcia), осенью 2015 года привезли две команды художников и учёных в Папуа – Новую Гвинею. В июне этого же года швейцарский куратор Дамиан Кристингер (Damian Christinger) отправился в путешествие во Французскую Полинезию. Каждая из экспедиций заканчивалась через несколько месяцев после путешествия конференцией: это публичная презентация, в основе которой – опыт участников экспедиции, приобретённый в работе на борту судна и во время совместных вылазок, но одновременно и совместный слёт художников, учёных и заинтересованных лиц и организаций; эти люди во время участия в проекте приняли вызов – активно участвовать в решении проблем и способствовать переменам. Первая из таких конференций пройдёт с 15 до 20 марта в столице Ямайки Кингстоне. Мы объединяем её с недавним открытием рыбного резервата в Портленде и основанием фонда Alligator Head; задача этого фонда – поддерживать местных рыбаков, которых самым прямым образом затрагивает создание резервата. Это – холистическая программа, объединяющая теорию и практику, эксперименты и развлечение. В Ямайке сейчас активно создаётся и расцветает новая оживлённая художественная среда; мы поддерживаем создание её первых независимых художественных институций в Кингстоне.


Закат солнца на Папуа – Новой Гвинее. Октябрь 2015 года. Фото: Франческа фон Габсбург. © TBA21

Первое, что мы поняли, явившись на эти далёкие тихоокеанские острова, это то, какое большое влияние на местные общины, борющиеся за выживание, оказывают изменения климата. Если на этих островах долгое время нет дождя, начинается серьёзная засуха. Изменения климата нарушают нормальный цикл развития растительности на местных плантациях, наблюдаются экстремальные погодные условия и подъём уровня моря. Люди в прямом смысле слова вынуждены покидать свои дома; число климатических беглецов всё растёт. Недавно мы привезли жителям Вануату, опустошённого циклоном Пэм, игрушки, книги, медикаменты, одежду, продовольствие и воду. На многих островах Тихого океана мы раздали примерно 300 изготовленных Олафуром Элиассоном солнечных светильников; их мы оставили коренным жителям островов, у которых вообще не было искусственного освещения. Вся жизнь этих поселков опирается на устные традиции, которые безвозвратно исчезнут, если люди будут вынуждены переселиться в другие места. Начиная лучше понимать традиции этих людей и выслушивая их проблемы и страхи, вы начинаете видеть определённые связи и это позволяет лучше понять, насколько сложен период антропогена и как он влияет на эту часть мира. Это – сообщества, которые несут ответственность за, может быть, один или два процента от глобальной эмиссии, однако на своей коже совершенно определённо ощущают 99 процентов её последствий. И тогда, хочешь не хочешь, надо спросить себя – как способствовать переменам, если торговля эмиссией – это не самое верное решение? Художники во все времена были голосом критического разума, и сегодня они отказываются от традиционных, ориентированных на рынок амбиций, делая выбор – обратиться к острейшим проблемам нашего времени, причём тем способом, который открывает людям новые возможности и вдохновляет их присоединиться к этому движению.


Томас Сарацено. Aerocene – Cloud Cities. 2015

А каковы ваши собственные идеи? И как вы объединяете решение этих чрезвычайно важных для наших дней проблем и вашу работу с искусством и художниками?

Нам надо найти ресурсы, позволяющие срочно отказаться от использования горючих ископаемых и подготовиться к ожидаемым проблемам изменения климата; это позволило бы и широким слоям населения по всему миру вырваться из бедности и получить элементарные вещи, которых сегодня у них нет, скажем, питьевую воду и электричество. Мы не должны больше медлить и просто приспосабливаться к изменению климата; говоря на суровом языке Организации Объединённых Наций, нам следует коллективно использовать этот кризис, чтобы сделать прыжок, попав в место, которое совершенно определённо было бы лучше нынешнего. Именно поэтому я свой фонд современного искусства TBA21 посвятила работе с художниками, которые могут вдохновить и исследовать новые решения. Это те решения, которые нас коллективно приблизили бы к лучшему и более чистому будущему. Я уверена, что у художников, с которыми я работаю, есть идеи, которые стоит исследовать далее и поддержать и в которые стоит вкладывать средства; скажем, такие, как проект Томаса Сарацено (Tomás Saraceno) Aerocene. Он помогает нам мечтать о решениях и выйти из того способа мышления, в котором мы застряли и который парализует нас. Будущее – это оглушительный предупреждающий звонок, который напоминает нам, что необходимо измениться.


Green light
. Prototype by Studio Olafur Eliasson © Studio Olafur Eliasson. 2016

В апреле у нас предусмотрена выставка Олафура Элиассона с мастерскими; её название – «Зелёный свет». Она является реакцией на ту ужасную ситуацию, какая настала в Европе сегодня в связи с климатом и политическими беженцами. «Зелёный свет» – это реакция на чрезвычайно неясную ситуацию, в которой находятся как беженцы, которые юридически и политически пребывают в полной неизвестности, так и общественность стран Европы, которые их приняли. Олафур Элиассон сказал: «Я надеюсь, что „Зелёный свет” осветит некоторые из проблем и обязанностей, которые вытекают из нынешнего кризиса с беженцами в Европе и в других местах в мире. „Зелёный свет” – это сигнал призыва, задуманный для тех, кто убежал от трудностей и нестабильности у себя дома, а также для жителей Вены. Он призывает их принять участие в создании чего-то ценного, включиться в игровой и творческий процесс. „Зелёный свет” старается задавать вопросы о ценностях сходства и инаковости в нашем обществе и помочь создать чувство нашей идентичности и общности».


Демонстрация по поводу изменений климата. Вена. 2015. Фото: © Sandro Zanzinger/TBA21

В прошлом году, наблюдая, как мы теряем контроль надо всем – от политики и религии до здоровья нашей планеты, я приняла решение объединить свою личную уверенность в необходимости создать более здоровую и безопасную планету с работой фонда – чтобы я снова могла дышать спокойно. Я понимаю, что мой мир раскололся на две части, и чтобы спасти хоть какие-то остатки здравого смысла, мне необходимо вновь свести эти два мира вместе. Я довольно быстро поняла, что это – действительно правильный шаг. И с момента принятия этого решения я полностью увлечена потрясающими проектами, которые не подчиняются традиционной классификации, – проектами, которые выражают тот страстный интерес к миру, в котором мы живём. И в то же время я, наконец, чувствую, что я живу в согласии с собой. Фонду сейчас везёт так, как никогда, и я чувствую, что у нас теперь есть надежда – что мы можем вырваться из этого загнивающего мира, который вечно воспроизводит себя и погружается во тьму, и вырваться из этой безумной зависимости от горючих ископаемых. Мы можем выбраться из этого несчастья, и нам нужно сделать это, но чтобы так произошло, должны быть подготовлены огромные перемены – перемены сейсмического масштаба. Искусство – это правдивый голос, который может помочь нам принять эти перемены и измениться вместе с ними, а не бороться против них.


Франческа фон Габсбург. Фото: Irina Gavrich. © TBA21, Вена, 2015