«Мы больше не инопланетяне»
Интервью с руководителем Вильнюсского Центра современного искусства CAC Кестутисом Куизинасом
29/05/2013
С момента основания в 1992 году Вильнюсского Центра современного искусства CAC эта междисциплинарная институция под руководством куратора Кестутиса Куизинаса (Kęstutis Kuizinas) стала одной из наиболее важных художественных организаций региона Балтии. Центр по праву гордится обширными выставочными помещениями площадью в 2400 квадратных метров. Историческое здание художественного центра – образец советского модернизма – было открыто в 1968 году и в то время называлось Дворец художественных выставок, до 1988 года оно работало как филиал Художественного музея Литвы. С 1992 года CAC – независимая организация, которую финансирует главным образом министерство культуры Литвы. Разместившийся в самом центре Вильнюса Центр современного искусства последовательно трудится, чтобы предложить обширный спектр выставок литовских и зарубежных художников, ежегодно здесь осуществляется около шести крупномасштабных проектов. CAC стал местом проведения Балтийской международной триеннале искусства, одной из самых больших выставок такого рода в Северной Европе. Однако масштабные планы не замкнулись на самом помещении центра. В 2001-м, 2007-м и в 2011-м годах Центр современного искусства вёл проекты павильона Литвы на Венецианской биеннале. В 2009 году CAC представил в Лондоне свой проект в рамках ярмарки современного искусства Frieze, а в 2012 году инсталляция литовских художников Аудриуса Бучаса (Audrius Bučas) и Валдаса Озаринскаса (Valdas Ozarinskas) «Чёрная подушка» была показана на Ливерпульской биеннале. Первая версия этой «надувной художественной работы» возникла в 2010 году для выставки Вильнюсского Центра современного искусства «Формализм», а летом 2012 года она заняла весь двор Старой пивоварни XIX века в Цесисе, в рамках ежегодного Цесисского фестиваля искусств. А в этом году Цесисский фестиваль пригласил Кестутиса Куизинаса стать куратором выставки визуального искусства.
Редакции Arterritory.com – Анне Илтнере, Элине Зузане и Сергею Тимофееву – предоставилась возможность встретиться с Кестутисом Куизинасом в Вильнюсе, чтобы поговорить о его будущем в CAC, ответственности, связанной с постом директора столь влиятельного художественного пространства, а также о его планах для Цесисского фестиваля искусств, который пройдёт этим летом в период с 28 июня до 20 июля.
Гинтарас Диджиапетрис. Color and Device. Выставка в главном зале CAC в апреле этого года. Фото: Марта Иванова
Может быть, в начале вы могли бы нам рассказать, что вы планируете привезти в Латвию этим летом на Цесисский фестиваль искусств?
Я уже три раза был на Цесисском фестивале искусств, но мой вклад пока что был сравнительно невелик. Я лишь читал лекции и провёл одну дискуссию, но всё это постоянно сопровождалось очень приятным ощущением. Мне очень нравится это место. Это – красивый город. Благодаря древнему замку, узким улочкам и архитектуре в Цесисе царит слегка сказочная атмосфера. И поэтому приглашение провести там большую выставку я принял с большим энтузиазмом и подумал – а почему бы и нет? В основе выставки «Летние чтения» лежит идея о летнем «чтиве». Я хочу создать что-то, связанное с рассказами и рассказыванием историй, вот поэтому я ищу хороших рассказчиков. Пока я выбрал пятнадцать художников из Литвы, Латвии и нескольких других стран.
Художников или писателей? Что вы имеете в виду под рассказыванием?
Обычно в газетах или на интернет-порталах можно прочесть такие рекомендованные списки литературы – книги, которые можно прочесть летом. Я пришёл к мысли, что на этот раз охотно поработал бы с художниками, которых можно назвать хорошими рассказчиками в своём искусстве. И поэтому вся выставка в целом будет такой как бы рекомендацией или перечнем отзывов для дальнейшего чтения.
Однако это не будут рассказы в каком-то прямом, общепринятом или традиционном понимании. Во-первых, это будет всё-таки выставка современного искусства, в которой большая часть работ – это инсталляции, фильмы и рисунки. Во дворе пивоварни, где в прошлом году стояла «Чёрная подушка», теперь разместится работа Донатаса Янкаускаса (Donatas Jankauskas). Это – скульптурная инсталляция. Глядя на скульптуры Донатаса Янкаускаса, обычно не так легко сказать, есть ли в них нечто нарративное – но ведь есть. Может быть, немного рано предавать это огласке, но на Пивоварне вы увидите большую скульптуру Тони Сопрано. Художник из сериала позаимствовал одну сцену, в которой Тони Сопрано вышел из дома, чтобы с раннего утра взять газету. Будут и фигуры из «Планеты обезьян», и другие вещи. Так что в работах, которые я ищу, заложен такой хороший нарратив, хорошие рассказы. Им свойственен потенциал повествования.
А что вы ожидаете от зрителя? Надо ли ему уже заранее знать эти рассказы, уметь прочитать все эти отсылки?
Людям, которые наслаждаются музыкой и современным искусством, не нужно быть обязательно нагруженными всем этим ворохом концепций. Начиная работу над выставкой на Цесисском фестивале искусств, я понял, что Цесис – прекрасное место, в особенности летом, когда этот город привлекает много отдыхающих. Городом овладевает почти курортная атмосфера. И тогда мне пришло в голову – почему бы не сыграть в игру в открытую и не предложить что-то развлекающее? Летом люди обычно планируют насладиться чем-то захватывающим и впечатляющим. Я решил, что это могла бы быть самая что ни на есть развлекательная выставка. И ещё, когда я начал исследовать глубже, посещать город и смотреть места для выставок, люди обычно очень удивлялись тому, что эта выставка не будет такой же серьёзной, как предыдущие. Я считаю это весьма позитивной реакцией и надеюсь, что мы отлично развлечёмся – мы все.
А это не новость и для вас самих?
Нет, с рассказами у меня было дело ещё раньше. Мне нравятся рассказы. Когда у меня появляются вопросы о том, что происходит в современном искусстве, я не трачу много времени, анализируя содержание журналов по искусству; вообще я предпочитаю читать художественную литературу. Я, конечно, путешествую, встречаюсь с людьми, говорю с людьми и осматриваю выставки. Тем или иным способом, но информацию я получаю, только несколько другим образом.
Есть впечатление, что выставки здесь, в Центре современного искусства, немного слишком концептуальны и людям перед их посещением всё же необходимо предварительно что-то почитать.
Им не надо что-то определённое читать о конкретной выставке или проекте, в принципе уже хорошо, если они вообще читают. (Смеётся.) Нет какого-то всеобщего условия или рецепта, как подойти к этому делу. Думаю, это зависит от каждого проекта и места, где выставлена художественная работа. Иногда нельзя освободиться от мысли, что нужно предложить какую-то дополнительную информацию о контексте, а иногда это совершенно не к месту. Вот сейчас у нас здесь выставка Гинтараса Диджиапетриса (Gintaras Didžiapetris). Информации о проекте немного, но мы это сделали намеренно. Художник хотел выдержать выставку по возможности более открытой для воображения и интерпретаций самого зрителя. Даже двери выставочного зала широко открыты, и с фасада здания убран обычный плакат, с помощью которого мы рекламируем выставки с самого образования CAC. Мы так делаем уже почти 20 лет, но Гинтарас решил, что зданию нужно «немного отдохнуть». Мне эта мысль очень понравилась. То же самое относится и к выставке. Конечно, намного интереснее осмотреть выставку в сопровождении гида или вместе с кем-то, кто может дать пояснение по каждой выставочной работе. Но есть и другие способы, как информировать людей. Это не обязательно должно идти вот так напрямую, в виде надписи или в формате информативного текста.
Вообще говоря, конечно, в случае современного искусства определённая дополнительная информация нужна. Вы можете представить себе documenta без красивой брошюры-путеводителя? (Смеётся.) Думаю, что нужна общая информация, без каких-то интерпретаций, т.к. именно тогда сможет начать работать ваше воображение.
Донатас Янкаускас. Sunday. Скульптурная инсталляция в главном зале CAC в феврале этого года. Этим летом работы можно будет увидеть также на Цесисском фестивале искусств
А откуда вы знаете, что публика восприняла то, что ей говорят?
(Смеётся.) Конечно, сразу же это ясным не становится, но в течение длительного срока к этим вопросам всегда приходится возвращаться. Ты хочешь проследить за своими проектами, чтобы выяснить, вызвали ли они какие-то дискуссии. И отношения с публикой надо приспособить к полученной информации. И, возможно, в какой-то момент ты понимаешь, что что-то надо усовершенствовать. У нас в CAC настал момент, когда мы поняли, что совершенно не нужно дополнительное выставочное помещение на первом этаже здания. Вместо него надо обратиться к коммуникации со своими зрителями. И тогда мы устроили свою читальню, или библиотеку, служащую также конференц-залом. Это место, где можно беседовать, обмениваться мнениями. Но к пониманию этого тоже надо было прийти.
Как вы, Центр современного искусства, повышаете образование своих зрителей? Как вы с ними работаете?
Мы предлагаем мероприятия в рамках образовательной программы. Выставка Гинтараса Диджиапетриса – это скорее исключение. Конечно, любую выставку можно посмотреть и в сопровождении нашего гида.
В таком случае выходит, что зрителям надо искать контакт с вами, но не следовало ли поступать наоборот?
Дело вовсе не обстоит так, что мы не даём никакой информации о своих проектах. Просто именно сейчас у нас проходит вот эта не вписывающаяся в привычные установки выставка.
А как происходит обычно?
Обычно подготавливается пресс-релиз или приём для прессы. Иногда около работ можно прочесть обширную информацию, описания работ. Но как я уже сказал, всегда надо искать равновесие. Я тоже поддерживаю подход, который мы выбрали для этой выставки. Не нужно всё стараться делать в двух измерениях, примитивно и слишком напрямую. Конечно, эта выставка воспринимается непросто. Её непросто воспринять и мне, но мне она нравится. Мне нравится способ, каким она подана.
Если не надо делать всё «в двух измерениях и примитивно», какие другие пути коммуникации вы видите?
Так вы спрашиваете о новых подходах? (Смеётся.) Команда кураторов собирается вместе каждый вторник, и в зависимости от конкретного проекта мы стараемся найти что-то специфичное. Однако мы являемся уже зарекомендовавшей себя художественной организацией, и у нас есть свои методы работы, свои стандарты, поэтому нельзя сказать, что мы каждый день придумываем что-то новое. (Смеётся.)
А вам важно, сколько человек к вам придёт?
Конечно! Мы – субсидируемая государством институция. Деньги нам даёт министерство культуры. Нам надо писать отчёты и демонстрировать цифры. Один из критериев, по которым оценивается наша деятельность, это количество проданных билетов, а не число посетителей; посетители, которым за вход платить не надо, не засчитываются. Поэтому, конечно, для нас это важно, но мы не увлекаемся. Обычно, планируя программу года, уже заранее можно предусмотреть по крайней мере одно или два мероприятия, которые будут популярнее остальных. В противном случае если вы хотите выставлять только чрезвычайно концептуальное искусство, вы можете потерять часть публики. На предыдущей выставке мы показывали работы литовского художника Донатаса Янкаускаса; он и в Цесисе выставит фигуры из «Планеты обезьян». Это была чрезвычайно популярная выставка. Чрезвычайно впечатляющая.
А в Цесисе будут белорусские художники?
А почему вы это спрашиваете? (Смеётся.)
Мы видели вашу книгу «Opening the Door? Belarusian Art Today», изданную в 2010-м.
Это забавно. Я недавно в Минске прочёл несколько лекций. Рассказал о своём опыте кураторства павильона на 54-й Венецианской биеннале, о её достижениях. Вопрос Венеции там очень наболел. Они с ним по-прежнему борются. Белорусы пока ещё не нашли правильный подход, с каким туда стоит ехать. Так или иначе, но во время моего визита мы устроили мастер-класс для людей, которые желают стать кураторами. Было отобрано 15 студентов; они представили свои проекты, и мы их обсудили – разговаривали и делились опытом. Но всё кончилось тем, что я понял – мне снова есть чем заняться в Беларуси. Когда меня приглашают читать лекцию где-то за рубежом, я уже больше не говорю о литовском искусстве, я говорю о Беларуси. Я стал почти что как бы послом этой страны. (Смеётся.) И это хорошо, потому что она тут, совсем рядом. Я вспоминаю ранние 90-е годы, когда мы здесь только начинали устраивать выставки. Тогда скандинавские страны очень охотно поддержали нас, потому что они на нас смотрели как своих соседей. А теперь что-то подобное происходит с Беларусью. Мы привносим в дело наш опыт, и мне кажется, что в этом есть смысл.
Что в настоящее время происходит в белорусском искусстве?
Что-то подобное тому, что мы пережили в начале 90-х. Студенты настроены очень позитивно, но там отсутствуют условия для системного образования. Большинство этих молодых людей учатся или в Европейской гуманитарном университете, или в Академии художеств. Мы иногда говорим, что наша Академия художеств консервативна, но в Минске подход намного жёстче. Однако уровень этого мастер-класса, или семинара был близок к тому, который я наблюдаю здесь, в Вильнюсе, где я преподаю будущим кураторам в магистратуре. Белорусские студенты произвели на меня очень хорошее впечатление, и я думаю, что стоит, насколько это возможно, сотрудничать, чтобы помочь белорусам как минимум почувствовать, что они не живут в безнадёжной изоляции от всего остального мира.
Возвращаясь к вашему вопросу о Цесисе… Когда я ехал в Минск, у меня была мысль, что можно найти одного или двух белорусских художников для грядущей выставки, но всё же это не удалось. Есть один художник, работы которого уже были показаны в Вильнюсе. Он – хороший рассказчик, но эти работы как-то всё-таки не попадают в контекст. Как я уже объяснял, на выставке преимущественно будут представлены латышские и литовские художники, хотя будут и художники из многих других стран – Мексики, Аргентины, России, Молдовы, Португалии, Швейцарии и других. Я бы сказал, что в этом году Цесис будет международнее. Я действительно хотел бы расширить выставку за её обычные границы. Во всех смыслах. Пивоварня – отличное место, но с ним очень трудно работать. Однако у Цесиса как места проведения большого регулярного проекта имеется очень большой потенциал. Я надеюсь, что мне удастся показать этот потенциал и будущие возможности.
Кинозал CAC , открывшийся летом прошлого года
Сколько из выставок Центра современного искусства курировали вы сами? Или, может быть, вы были сокуратором их всех?
Никаких условий о пропорциях нет. Если только это возможно, я ежегодно стараюсь принять участие как куратор хотя бы в одном проекте. Работа куратора – неотъемлемая часть моей профессиональной жизни, однако я ещё и руководитель этого учреждения. Составление годовой программы выставок – это тоже работа куратора. Наше здание – довольно большое, и обычно у нас можно увидеть не одну, а одновременно как минимум две или три выставки, поэтому надо думать и о том, что происходит на таком горизонтальном уровне – что увидят зрители, когда они придут сюда; как выставки в своём роде состыковываются друг с другом, как всё это взаимодействует.
Насколько важно, чтобы у куратора было своё выставочное помещение?
Начнём с того, что у меня нет своего помещения. Мне только доверена ответственность за это помещение. Но я понимаю вопрос. Я сказал бы, что важно, чтобы у государства, города, самой маленькой общины было своё помещение как платформа, на которой можно выразить себя, предложить идеи и устроить дискуссии. Конечно, хорошо, если оно есть и у куратора, но это не является абсолютно необходимым. И такая ситуация довольно редко встречается. Её можно сравнить с Венецианской биеннале. У стран Балтии там нет своего помещения. Нам, молодым государствам, каждый раз надо находить помещение, и пока ещё мы довольно хорошо выживаем. По крайней мере, так обстоит дело, если я говорю о своей стране. Три раза из семи мы получали дипломы жюри. Нас выделили среди других, несмотря на то что у нас нет своего помещения. Я сказал бы, что важнее, чтобы было желание что-то делать. И очень важна позитивная энергия. Конечно, хорошо, если можно работать с одними и теми же идеями, возвращаясь к ним, а не устраивать один единственный «выход». Планировать и думать о более длительной перспективе.
Что вам лично кажется интереснее – создавать что-то в помещении, которое вы уже довольно хорошо знаете, или работать над таким проектом, как Цесис, т.е. чем-то совсем другим и новым?
Ну что же… (Смеётся.) Конечно, легче работать с помещением, которое ты знаешь, как свой дом. Легче работать, если у тебя есть своя техническая команда, и ты знаешь все параметры помещения. Но вот увлекательнее тогда, когда надо путешествовать и решать новые проблемы. И так, и этак хорошо. Мне очень нравится путешествовать, но я всегда с нетерпением жду рейса домой. Я вот такой домашний человек.
Какова роль современного искусства в литовском обществе? Может быть, вы могли бы предложить нам какую-то точку зрения?
Я могу сказать, что она меняется, и я рад видеть, что перемены идут в хорошую сторону. Я вспоминаю, как в начале нашей деятельности, когда центр был только ещё основан – и теперь я это рассказываю как анекдот – на обратном пути из Москвы к нам завернула группа американских кураторов. И вот я им показываю это здание, которое тогда называлось Вильнюсский Дворец художественных выставок, и говорю, что скоро оно будет преобразовано в Центр современного искусства. Мне пришлось также пояснить, что у нас пока ещё нет современного искусства, но скоро оно непременно будет. (Смеётся.) Им понравился такой подход.
Я сказал бы, что сейчас у нас действительно есть современное искусство, но первые годы существования CAC были посвящены непростой легализации языка современного искусства. Было много дискуссий и много споров, особенно с Союзом художников, который в то время был вполне властной структурой. Хотя такие вещи сейчас ещё не полностью забыты, сегодня всё это уже не играет такую роль. В нашей первой выставке, которая называлась «Доброе зло» (Geros blogybės) участвовали студенты Академии художеств. Из пятнадцати представленных на выставке художников трое теперь – лауреаты Национальной премии в области культуры и искусства, самой высокой награды такого рода в нашем государстве. Не думаю, что мы в начале 90-х годов могли об этом даже мечтать.
Конечно, мы не должны быть наивными и ждать слишком многого, т.к. прошло только двадцать лет, однако как минимум у нас всё в это время была организация, которая помогла художникам реализовывать свои идеи и ускорять развитие современного искусства в этой стране. Благодаря этому достигнуты известные результаты, однако необходима большая толерантность, если мы говорим о политике, которая проводится в этом государстве. Может быть, мы уже не кажемся людям какими-то инопланетными существами, как вначале, но большинство по-прежнему охотнее придерживается известных путей. Современные люди больше путешествуют, поэтому больше видят, и у них рождается больше идей. Они видели, что в других местах в мире строят музеи, которые сыграли, я бы сказал, чрезвычайно важную роль в экономике этих стран. Поэтому у нас больше нет такого стереотипного представления о современном искусстве, какое превалировало раньше.
Прежде люди думали, что современное искусство – это что-то несерьёзное, что это вот такая игра для молодёжи. Однажды я сам слышал, что CAC надо перенести на окраину города, что это здание слишком хорошо для такого рода использования. Людям казалось, что всё это – преходящее явление, какая-то мода, пришедшая с запада; они надеялись, что возвратятся тенденции «настоящего искусства». Но они, конечно, не вернулись.
И тогда вам разрешили остаться здесь?
Уже с самого начала мы, насколько это было возможно, старались работать в международном масштабе, поэтому у нас всегда были люди, которые нас поддерживали – и тут на месте, и за рубежом. Но, как я уже сказал, эта борьба сегодня уже больше не актуальна. Я уже совершенно открыто начинаю подыскивать какую-то новую институцию, которую можно было бы основать или перенять. Только, конечно, каждый год находится новая причина, почему надо именно сейчас задержаться ещё на один год. Это так же, как с художественной работой. В твоих глазах она никогда не бывает законченной; всегда находятся детали, которые можно было бы сделать немного лучше – нужно только ещё одно прикосновение, ещё один мазок или что-то подобное.
Но у вас есть такое чувство, что вы действительно могли бы уйти?
Да. Я теперь уже уверен в том, что без меня CAC не вернётся в восьмидесятые. Независимо от того, кто придёт на моё место, центр продолжит двигаться по проложенному курсу. И это хорошо. В общем ситуация в государстве довольно хорошая, и у современного искусства уже есть известная репутация.
В масштабах всей страны или только в Вильнюсе?
Во всей стране. Литва не Латвия, это не суперцентрализованное государство. Рига очень большой город, но в городах Литвы всегда перемежается расцвет с упадком в зависимости от людей, которые руководят художественными организациями. Например, сейчас Клайпеда очень активна, а Каунас – не очень. У меня есть хороший друг, Николя Буррио (Nicolas Bourriaud), которого я знаю со времён, когда он закладывал основы Palais de Tokyo в Париже. Мы регулярно встречаемся в разных местах и проводим время в дискуссиях, но, уезжая, я всегда говорю ему, что в следующий раз нам надо встретиться в Вильнюсе. И вот я говорю Николя и Жерому Сансу (Jérôme Sans), что им обязательно надо приехать и навестить нас. И полгода назад Николя здесь, наконец, побывал, но на самом деле он был приглашён прочесть лекцию в Клайпеде. Он заехал к нам лишь проездом. (Смеётся.) Вот так можно было бы ответить на ваш вопрос.
Можно ли говорить, что современное искусство всё ещё считают чем-то элитарным, или же его аудитория в последние десять лет расширилась?
Я сказал бы, что современное искусство везде немного элитарно. В журнале «Разговоры», который издаёт Arterritory.com, я только что прочёл интервью с творческим директором Artipelag Бо Нильсоном, в котором он сказал, что средний возраст основной аудитории его художественных проектов – это 50 и больше. Это – из-за близости природы и из-за места нахождения, и в этом случае реально нельзя утверждать, что Artipelag – элитарное место. Да и в нашем случае это слово в общем-то не к месту, т.к. мы по преимуществу притягиваем молодую по возрасту аудиторию. Конечно, мы существуем уже 20 лет и работали с конкретной мыслью и намеченным направлением, не слишком идя на компромиссы.
На компромиссы с кем?
На компромиссы с самими проблемами. Многие художественные учреждения выставляют в один момент современное искусство, а в следующий момент уже что-то такое, чего от этой институции никто не ожидал – чрезвычайно традиционалистское искусство. То, что мы хотим сказать, было более или менее ясно сформулировано, и поэтому нам удалось заработать хорошую репутацию в международном мире искусства. За эти 20 лет на сцену вышли три новых поколения художников, и каждый художник привёл с собой новых зрителей.
А был ли эти 20 лет назад у вас какой-то образец, на который равняться? Откуда вы взяли идею, что надо отправляться прямым путём к современному искусству?
Это не случилось за один день. Всё произошло шаг за шагом. Мне всё время казалось, что я слишком уступчив и допускаю слишком много компромиссов. Это комично, потому что когда я разговариваю с людьми со стороны, они говорят, что я очень несговорчив. Возможно, правда лежит где-то посередине. Когда я смотрю на другие случаи, другие художественные учреждения вот тут, в ближайших окрестностях – скажем, в Польше и Латвии – я бы сказал, что есть совсем немного организаций, которые действительно функционируют как институции современного искусства. Но конечно, чтобы всё это осуществить, нужно было время. Нужно было время, чтобы создать самим свою сеть. И поэтому мы тогда начинали со студентов. Нам надо было работать вместе с художниками, т.к. не было никаких других организаций, которые их поддерживали бы. Мы начинали с нуля. И мы все выросли одновременно– наш центр, команда кураторов и художники.
Не хотели бы вы когда-нибудь взять на себя руководство отдельной галереей?
Если вы говорите о частной галерее, то, скорее всего, нет, потому что галерист – это в первую очередь дилер, человек, который продаёт искусство. У меня были такие мысли, но я совсем не уверен, что это была бы работа по мне.
Центр современного искусства CAC расположен в старой части Вильнюса, в построенном в 1968 году здании
Что собой представляет аудитория современного искусства здесь, в Литве?
Мы работаем со всеми возможными аудиториями. А как же иначе? Но не забудьте, что мы также междисциплинарная институция. Так мы создаём свою аудиторию. Наряду со своей прямой деятельностью, которая, само собой, является проведением выставок современного искусства, мы сотрудничаем с фестивалем моды, устраиваем музыкальные фестивали, и вот только что открыли и кинозал. Это – дело, которое во мне вновь зажгло огонёк. Я говорю, что постепенно ищу себе новую работу, но мне так или иначе хотелось бы продолжить начатую работу с кино. Я хочу, чтобы у нас был один из лучших кинотеатров art house в городе. В Вильнюсе подобные завдения уже есть, но мы находимся в таком фантастическом месте. В то же время это – кинозал в рамках центра современного искусства, и это придаёт такому залу дополнительный смысл. Сейчас мы всё это только разведываем, ищем своё настоящее амплуа, но я уверен, что у кинозала будет хорошее будущее.
Важна ли для вас своя команда? Архитекторы Андрюс Бучас и Валдас Озаринскас, которые проектировали кинозал, создали также и знаменитую «Чёрную подушку».
Команда с течением лет сильно изменилась. Меня как-то спросили, как это я столько лет удержался в своей профессии, которая требует так много времени и энергии. В таких случаях я всегда отшучиваюсь, что мне очень нравится вливать новую кровь. (Смеётся.) За это время сменилось три поколения кураторов, и люди мигрируют совершенно естественным путём – приезжают и уезжают. Был такой момент, когда мы были все совершенно интернациональны. Даже рабочие совещания шли по-английски.
Команда очень важна. Это естественно. Это не пустые слова, когда я говорю, что в создании институции принимают участие все. Я очень рад, что у нас теперь намного больше возможностей путешествовать. Путешествую не только я. Теперь у нас противоположная проблема –иногда трудно проследить, кто на месте, а кто – за границей. (Смеётся.) Но каждый приносит с собой что-то новое. Мы постоянно обсуждаем новые идеи. Всегда стараемся выдумать, что делать дальше. Я бы сказал, что очень горжусь тем, что наш центр вырастил и воспитал много людей, которые теперь от нас ушли и вносят свой вклад в ситуацию с международным современным искусством. Мы как бы были такой школой. Я говорю не только о кураторах, но также о дизайнерах. Людей, которые проработали здесь три или четыре года, немедленно перехватывают коммерческие организации.
А это вас не раздражает?
В этих случаях нас используют, но это же только нормально.
Если бы вы ушли из Центра современного искусства, какой могла бы быть та работа, которая вас увлекла? Каким был бы этот новый вызов?
(Смеётся.) Честно говоря, мне нравятся масштабные вещи. (Смеётся.) И мне нравятся вещи с известным влиянием. Это должно быть что-то такое, что заставляет твой двигатель крутиться, зажигает твоё воображение. Я – не тот человек, который просто следует за кем-то или наблюдает за ситуацией. Мне намного больше нравится активно принимать участие и влиять на ход событий. Это, конечно, зависело бы от страны, но я не особенно хотел бы уезжать из Литвы. Я в большой степени домашний человек. Такова моя проблема. Небольшая.
Кестутис Куизинас
Вы могли бы открыть Центр современного искусства в Беларуси?
Возможно. Психологически я был бы способен переехать в одно из соседних государств. Но почему именно Беларусь? С таким же успехом это могла бы быть и Латвия.
