Foto

Роттердам-2017: очень одиночное плавание

Член жюри ФИПРЕССИ Роттердамского кинофестиваля и его программный директор беседуют о характерных чертах нового кино

13/02/2017
Вика Смирнова

Роттердамский международный кинофестиваль – один из тех, куда отправляются, чтобы увидеть дебюты, найти режиссёров, чьи имена вскоре переоткроют Венеция или «Оскар». Это площадка, где учатся мастерству, собирают команды единомышленников, получают деньги на будущие проекты. Фестиваль без галстуков и красных дорожек, но с невероятным количеством параллельных программ (от ретроспектив до медиаинсталляций, от homless video до высокобюджетных азиатских блокбастеров).

Только что отшумел новый выпуск фестиваля и уже начинает готовиться следующий. С программным директором Роттердама Гервином Тамсмой мы поговорили об особенностях этого фестивального года и том, какие истории  рассказывают  дебютанты.


Гервин Тамсма

Вы отбираете фильмы для Роттердамского фестиваля в течение многих лет. Чем нынешний год отличается от предыдущих? Возможно, что-то вас особенно удивило, обрадовало или, напротив, насторожило?

Сложный вопрос. Радикально новые вещи, очевидно, не рождаются каждый год. И я бы очень хотел найти какой-то пример, но пока не могу.

А если не ставить вопрос в плоскости радикальности, ведь фестиваль делает ставку на дебютантов. Скажем, я заметила, что большинство фильмов рассказывает о частных (подчёркнуто индивидуальных) жестах и жизнях. Даже если речь идёт о сопротивлении (социальном, политическом), как в истории южнокорейской панк-группы («Пираты Бамсеом», реж. Юнг Юнсук), мы видим, как герои постоянно сопротивляются включению в сообщество. Неважно, левое или правое. Они то партизаны, то буржуа. Но никогда не люди, разделяющие общие ценности. Весь сюжет выстраивается вокруг различных моделей поведения. Маски и амплуа заимствуются по требованию (поэтически это выражается через различные стили: видео, компьютерную анимацию и пр.). Кажется, режиссёры прежде всего выражают сопротивление риторическим механизмам? Неким машинам, производящим общие для всех смыслы.

Мне кажется, ваше наблюдение верно. Хотя как отборщик ты смотришь на фильм как на произведение, говорящее само за себя. Да, в некотором смысле фильмы действительно разнообразны в плане несхожести личных историй и их отклонения от очевидных маршрутов повествования. На мой взгляд, это отражает те изменения, которые происходят в современном мире. Скажем, если говорить о Голландии, мы здесь привыкли к тому, что называется политическим разнообразием. Здесь никогда не было только двух партий, это традиционно многоголосное поле. 


Трейлер фильма «Пираты Бамсеом», реж. Юнг Юнсук

Даже географически. Как писал Хёйзинга: «Нидерланды – государство без центра».

Совершенно верно.

Любопытно, что многие фильмы («Электрические тела» Марселу Каэтану, «Сквозь стекло» Каролин Леоне и др.) начинаются как социальная драма и продолжаются как экзистенциальное путешествие. Жанровый вектор всё время меняется.

Я думаю, что в этом проявляется авторская свобода. Скажем, если говорить об «Электрических телах», то поначалу они действительно выглядят как социальная драма, а потом будто бы теряют свой фокус. С другой стороны, это же интересно – фильм продолжается, и ты не чувствуешь, что он не выполняет жанровых обязательств. Скорее, напротив, жанровые обязательства начинают казаться абстрактными. Ну, и потом, драма всё-таки есть, но она…

Лёгкая.

И у авторов нет желания её как-то специально радикализировать.

Согласна. В некотором роде называние себя оправдывает. Герои как будто постоянно подзаряжаются. Или, лучше сказать, перезагружают себя, переходя от социального к персональному, мигрируя от одной повседневности (работы на фабрике модной одежды) к другой (дрейф от одного сексуального партнера к другому).

При этом личное естественно переходит в социальное. Очень аккуратно, легко и бесшовно. 


Трейлер фильма «Сквозь стекло» Каролин Леоне

Мне очень понравился фильм «Сквозь стекло» Каролин Леоне, которому мы дали приз ФИПРЕССИ. Абсолютно единогласно, без всяких дебатов. Наиболее интересно в этой картине её очень тонкое балансирование между личным и политическим, общественным и приватным. И если фабула напоминает о росселиниевской «Поездке в Италию» или «Стромболи» (пятидесятилетняя героиня, которую увольняют с фабрики, едет к знаменитому водопаду, чтобы пережить нечто вроде религиозного откровения), то сюжет, напротив, не даёт потерять чувство реальности, ускользнуть от амбивалентности жизни. Красота водопада потрясает, но она не больше, чем пауза между существованиями. Вы знаете, что героиня вернётся к проблеме, от которой уехала.

Я разделяю ваше удовольствие от картины. И приятно, что режиссёр не ведёт себя как Бог нарратива, напротив, она невероятно скромна. «Сквозь стекло» не предлагает очевидных интерпретаций ландшафта, или молчания, или слёз героини. Возможно, конечно, надо говорить не о скромности...

А мне кажется, скромность идеально описывает подход нынешних режиссёров к реальности. Кажется, они очень боятся потерять с нею связь. И это видно и в своеобразном натурализме, мимесисе, в выборе языка. Как если бы радикальная художественная трансформация выглядела как эскапизм, моральная капитуляция перед жизнью. С другой стороны, мы можем сказать, что это выражение слабости, что за этим чувствуется страх дебютанта.

Разумеется, за плечами у авторов не так много фильмов, и они не решаются или не способны создать радикально новую форму. Но в то же время здесь чувствуются и сознательная скромность и некий глаз, к реальности расположенный, такой этически чувствительный глаз, не желающий отпускать жизнь из вида. Как отборщик я предпочитаю именно такие реалистические картины утопиям, фантастическим (или параноидальным) сюжетам. Ведь последние и определяют нашу сегодняшнюю реальность… Хотя, разумеется, не я один отбираю фильмы.


Кадр из фильма «Сквозь стекло» Каролин Леоне

Кстати, в день приезда на фестиваль я разговаривала с одной русской художницей, которая сейчас работает в Амстердаме. Так вот она мне сказала, что голландские кураторы предпочитают, чтобы искусство обязательно выполняло некоторые утилитарные (в хорошем смысле) обязательства перед публикой. И когда ты защищаешь вещи, может быть, не столь очевидные с точки зрения социального результата (некоего осязаемого жизненного эффекта), тебе говорят, что ты старомоден в понимании искусства. Вы могли бы как-то это прокомментировать?

Она сказала, что это происходит сегодня в Голландии?

Да.

Это очень трудно комментировать. Но очевидно, что в последние годы, я бы сказал, в последние тридцать лет, всё в мире приобретало политическое значение. Правда, не уверен, что это достоинство. Мне показалось, что режиссёры предпочитают держать в зоне видимости сразу несколько сценариев реальности.


Трейлер «Короткой экскурсии» (реж. Игорь Бежинович)

Поэтому вы всегда ощущаете грань между реальностью и иллюзией. Скажем, в «Короткой экскурсии» (реж. Игорь Бежинович) герои, отправившиеся к старинному монастырю, волшебным образом растворяются в путешествии (кто-то засыпает в траве, кто-то уходит пасти коров, кто-то остается купаться в озере). Однако они уходят из кадра, но не из мира. Поэтому в конце режиссёр на мгновение собирает их всех в пещере. Возможно, в силу этой никогда не пересекаемой границы авторы предпочитают картины с открытым финалом.

Всё зависит от того, как вы понимаете открытый финал. Если это сопротивление некой исчерпанности, свидетельство того, что история в том виде, в котором она задумана, не может закончиться каким-то одним известным нам образом, то, мне кажется, это и достоинство. Свидетельство сложности режиссёрского мышления. Скажем, голливудский фильм часто имеет пять финалов, и каждый из пяти предлагает свой месседж. В «Электрических телах» (реж. Марселу Каэтану) ничего не может исчерпаться, хотя герой в середине фильма несколько иной, чем в начале. Мы понимаем, что каждый следующий поворот будет в некотором смысле обновлением опыта…


Кадр из фильма «Электрические тела» (реж. Марселу Каэтану) 

Речь не о сравнении с Голливудом, но о некой особенности в манере выстраивания сюжетов, которую не стоит судить с точки зрения «хорошо « или «плохо», но которую невозможно проигнорировать. Я имею в виду тот дрейф, который предпочитают герои, тот постоянный сёрфинг реальности, который выражается в том числе в этих вечно открытых финалах, когда фильм словно бы убирает звук и изображение, когда конец мыслится как троеточие. В социальном или политическом смыслах это значит, что вас отправляют в какое-то очень одиночное плавание.

В шестидесятых, если вспомнить кинематограф Антониони, или Бергмана, или Феллини, вы бы сказали, что герой потерян в смысле Бога, или в смысле истины, или пути. Что бы вы сказали про современных героев? Они менее потеряны или более потеряны?

Я бы сказала, что они менее отчаянны.

Я бы тоже так сказал.

Если я спрошу вас об азиатском кино, которое традиционно было представлено в Роттердаме… Почему в нынешнем конкурсе был только один китайский фильм? Что произошло с этим рынком?

В последние годы в Китае существенно изменились условия независимого кинопроизводства. Ещё недавно было достаточно просто найти людей, которые готовы спонсировать фильм. Вы просто подавали заявку в кинобюро и запускались с частным продюсером. Сегодня, прежде чем вы попросите деньги у независимого продюсера, вы обязаны представить сценарий, который проверят на политическую лояльность. В этом смысле очень красноречива единственная китайская лента «Дети не боятся смерти, дети боятся призраков» (реж. Рон Гуан Ронг). Режиссёр не мог рассказать о реальном событии, об истории коллективного детского суицида, имевшей место в Китае. Вместо этого он рассказал о том, как он пытался снять об этом документальный фильм (причем титры вначале сообщали, что история вымышлена и все сходства с реальностью случайны). Иначе его могли бы просто убить. Так что с китайским независимым кино всё несколько сложно сегодня. Но в будущем году я вам обещаю больше китайцев.