Foto

Мук Петцет: «Внимательно смотреть вокруг»

Arterritory.com

Евгения Романова
27/05/2013

Международная конференция «Городская идентичность: архитектура и общественные пространства», организованная журналом «Проект Балтия» и Гёте-институтом в Санкт-Петербурге, прошла в Калининграде в рамках Года Германии в России. Один из её спикеров – прилетевший из Берлина архитектор Мук Петцет (Muck Petzet), куратор немецкого павильона на XIII Венецианской архитектурной биеннале 2012, – нашёл время для двух исследовательских прогулок по городу, а также дал интервью для Arterritory.com. 

Основные тренды последней Венецианской архитектурной биеннале – малобюджетность, социальная ориентированность, работа с проблемными территориями и экономия ресурсов. А о чём был немецкий павильон, куратором которого вы являлись? 

О том, что нас объединяет, в чём мы ищем и можем найти нечто объединяющее: о зданиях и сооружениях, которые уже давно построены, о том, как их можно заново организовать и использовать, об истории этих строений – и объединяющем начале в них. 


Три заглавных революционных R немецкого павильона. Фото: Edward Beierle

Является ли такой подход новой повесткой дня во взаимоотношениях архитектуры и общества, архитектуры и меняющегося мира?

Архитектура – это наиболее ответственное и общественно ориентированное из всех существующих видов искусств, поскольку всем людям надо где-то жить. В чём состоит ответственность архитектуры в новых условиях? Нам нужно думать о наиболее эффективных путях сохранения уже имеющихся энергий: внимательно смотреть вокруг и работать с тем, что есть. 


Внутри павильона Германии на Венецианской архитектурной биеннале. Фото: www.archdaily.com

Хорошая иллюстрация из немецкого павильона к вопросу об ответственности и её разделении: проект бюро Herzog & de Meuron – развешанные в огромном зале немецкие газеты с публикациями о десятилетней истории проекта строительства новой филармонии в Гамбурге… 

Это проект особенный, вначале он активно поддерживался горожанами, потом перешёл в зону ответственности городских властей Гамбурга, на которые и возложена задача как-то достойно его завершить. Проект очень проблематичный, в Германии это один из самых ярких примеров неправильного хода вещей. Цены завышены в десять раз, всё делается на пять лет дольше, чем было запланировано, реализация решений в типичной архитектуре всё время запаздывает, таким образом, проект будто отстаёт от самого себя. Контроль над проектом также оставляет желать лучшего, умные компании с хорошими юристами делают на нём свои деньги. Развешанные газеты как раз и рассказывали о том, как за 10 лет в связи с упомянутыми обстоятельствами менялось отношение местного сообщества к проекту строительства новой гамбургской филармонии: сначала он всем нравился, потом перестал нравиться, но всё равно люди надеются, что, наконец, его построят – и получится хорошо. 

Решения павильонов каких стран на Венецианской архитектурной биеннале оказались вам близки по мысли, по духу? 

Швейцарский павильон, с которым у нас сложились близкие отношения. Он рассказывал не просто об одиночных сооружениях, а об общем подходе, о встраивании в контекст, в ансамбль, а также размышлял о том, что уже существует: если ты хочешь строиться, ты должен прежде всего внимательно осмотреться, а потом адаптировать свой архитектурный язык. Понравился павильон Бельгии. Мне вообще нравятся павильоны, использующие экспозицию для исследования. Бельгийский павильон исследовал возможности развития отдельных регионов Бельгии в новых направлениях. Это было высокохудожественно и интеллектуально, хотя и весьма сложно для понимания. 


Проект жилого «зелёного» дома Lausitztower от Muck Petzet Architekten

У вас лично есть проблемы с профессиональной самоидентификацией в современном мире, переживающем экономический кризис? Как вы себя профессионально ощущаете? Понимаете, что именно надо делать и куда двигаться дальше? 

Меня привлекает современность. В архитектуре мне нравится чистое, «наивное» мышление, которое, уверен, может изменить мир. И я вижу, это возможно здесь, в Калининграде. Архитекторы думают, что, строя красивые здания и объекты, могут улучшить мир. Я же пытаюсь улучшать мир, сохраняя его энергии и заставляя их двигаться в будущее – практически и теоретически. Думаю, это также помогает мне развивать себя. 

Кто есть архитектор, по-вашему: художник/артист, который перерабатывает, транслирует высшую энергию, или демиург, строитель, творец миров? 

Архитектура должна говорить не на языке дизайна, а на языке развития, поступательного движения вперёд. Даже в абсолютно пустое пространство неправильно приходить с жёсткой идеей о том, что там должно быть. Впрочем, это не всегда неправильно, но – в большинстве случаев. Освоение пространства – это процесс. Если мы открыты тому, что уже есть в пространстве, если мы посвящены в личные обстоятельства клиента и знаем о его нуждах, мы начинаем работать одновременно со всеми факторами. И если мы не будем торопиться и думать слишком быстро, у нас непременно получится то, что впишется в существующий контекст и сделает его богаче. 


M House/Studio в Wörthsee. Проект Muck Petzet Architekten. Фото: mp-a.de 

Экономический кризис повлиял на мировую архитектурную мысль. Как именно он повлиял на европейскую, в частности, немецкую архитектуру? 

Это может показаться странным, но в Германии нет кризиса. Зато он есть вокруг Германии. Изначально тема нашего павильона на биеннале была воспринята как рефлексия на кризис, но мы просто попытались встроиться в общую картину. Если у нас нет денег, мы становимся более разумными. Мы спрашиваем себя: нужна ли нам новая машина или можно поездить на старой? И такой подход к решению проблемы на самом деле будет правильным всегда – вне зависимости от кризиса. Кризис, я надеюсь, изменит этот сумасшедший современный девелопмент, который мы наблюдаем во многих местах Европы. Например, в Испании, где безо всякой необходимости понастроили во множестве новые городские кварталы и целые города на побережье – лишь для того, чтобы циркулировали деньги. Надеюсь, кризис заставит изменить подход к инвестированию.

Вы вчера совершили вечернюю прогулку по калининградским скверам и дворам? Как вам понравились местные общественные пространства?

Мне говорили, в Калининграде почти нет общественных пространств, но судя по вчерашней прогулке, это не так. Дворы и скверы – интересные общественные пространства, которые более неформальны, но при этом ближе к людям, их использующим. Общественное пространство в его исходном смысле – это народное пространство. Оно не обязательно должно быть красивым, как площадь, это может быть, например, задний или внутренний двор. Здесь можно много всего развивать, но нужно быть осторожными, чтобы не потерять ценность изначальной неформальности.

Какую роль общественные пространства играют в градопланировании и архитектуре современных европейских городов? 

В Германии очень часто общественные пространства напрямую связаны с шопингом. Поэтому очень важно в центре города избежать строительства огромных торговых центров, которые выдёргивают людей из общественного пространства, и при градостроительном планировании расположить торговые и общественные пространства взаимовыгодно, чтобы они усиливали друг друга. Но при этом нужно уметь мыслить и большими масштабами, чтобы не расползаться по карте. Также необходимо подумать и о передвижении транспорта, городском трафике. Мне показалось интересным, что в Калининграде есть большие широкие улицы с автомобильными пробками, а буквально параллельно этим магистралям, сразу за домами, существуют огромные, спокойные, практически пешеходные пространства, никак не связанные с пробками. Это удивительно! Обычно всё бывает иначе.

Как формируются общественные пространства в Германии? Это может быть инициатива жителей или активистов – или общественное место должно быть спроектировано только «сверху»?

В Германии этот процесс контролируется градопланированием. Большинство важных проектов реализуются через конкурсную процедуру, и у активистов есть определённая возможность повлиять на принятие решений. Пару дней назад я как раз общался с группой активистов, которые выступали против сноса одного здания и строительства на его месте торгового центра. Но у них на самом деле были плохие шансы на победу, поскольку всё довольно жёстко контролируется «сверху».

В американском павильоне на Венецианской биеннале были показаны 120 проектов позитивного вмешательства простых американцев в городскую среду под общим названием «Спонтанные интервенции». Для любой ли страны подойдёт опыт таких интервенций?

Подобные спонтанные вещи существуют во всём мире. В любой стране бабуля сажает что-то перед своими окнами – и мы называем это городским садоводством. Вопрос в другом: показываешь ли ты это в своём павильоне на Венецианской биеннале.

Если сравнить Западную и Восточную Германию, есть ли разница в формировании общественных мест?

Конечно. Например, в Дрездене есть улица Прагер-штрассе. Это был классический пример магистрали в ГДР. После объединения Германии её начали целенаправленно разрушать, во многом по идеологическим мотивам – по мнению многих, всё, оставшееся от эпохи социализма, необходимо было стереть с лица земли. Они застроили магистраль домами западного типа и разрушили общую картину пространства. Тем не менее, была сохранена, например, Сталинская аллея в Берлине. В Берлине вообще много чего сохранено и можно видеть, как в одном городе сосуществуют два типа архитектуры – социалистический и западный.

Вам было бы интересно поработать с пространствами в Восточной Германии? И интересна ли вам архитектура постсоветских территорий?

Я много думал о Восточной Германии, для меня это был важный теоретический опыт. И я бы с удовольствием поработал на постсоветских пространствах. В Калининграде поработал бы с Домом Советов – и одновременно с находящейся рядом платформой раскопок Королевского замка. Думаю, совсем небольшими интервенциями здесь можно сделать что-то очень и очень стоящее.

И всё-таки я уточню: вы считаете, Дом Советов сносить не нужно?

Ни в коем случае!


Пейзаж Калининграда с построенным, но так никогда и не «заселённым» Домом Советов по центру

На ваш взгляд, какие общественные пространства формируют «лицо города»? Это всё-таки прежде всего макрознаки для внешнего потребителя, напоказ, – или микрознаки внутренней, «домашней» идентичности? В Калининграде вы увидели какие-то знаки идентичности – именно калининградской, а не кёнигсбергской? 

Это всегда микс. Нужны памятники, чтобы работали внешние ассоциации с Кёнигсбергом, но также необходимо то, что формирует калининградскую идентичность. Например, пустота центра города, которая показалась мне очень мощным самостоятельным пространством: она сама по себе уже является памятником. Её, возможно, следовало бы как-то улучшить. Или Дом Советов, особенное сооружение, которое становится ещё более интересным в комбинации с руинами Королевского замка. В калининградских сувенирных магазинах должны продаваться не пивные кружки с немецкими надписями, а открытки и брелоки с изображением Дома Советов. Отличительной чертой Калининграда, на мой взгляд, также являются те неформальные общественные пространства, по которым мы вчера прогуливались.

Если бы мэрия Калининграда обратилась в ваше архитектурное бюро с заказом на разработку градостроительной концепции развития города, что бы вы предприняли?

О пустующем центре я уже сказал. Я бы оставил его таким, какой он есть, – при этом усилил то, что находится вокруг центра, чтобы уже существующее заиграло новыми красками. Сейчас налицо противоречие: например, вот этот многоэтажный новодел напротив Рыбной деревни прячет советские пятиэтажки, которые находятся за ним. Это неправильный подход. Если мы поработаем с пятиэтажками, это разнообразит общую архитектурную ситуацию. По моему плану развития всё нужно было бы делать очень медленно, постепенно, небольшими отдельными улучшениями, поддерживая существующее состояние. Вчера мы прогуливались по пешеходной улице с красивыми цветниками, но при этом с сильно повреждённым асфальтовым покрытием. Было бы хорошо заделать эти дыры в асфальте, но при этом не обязательно снимать всё покрытие и класть новое. Если вы работаете медленно, вдумчиво, всегда оставаясь в контексте, вам на помощь обязательно придут какие-то самоорганизующиеся пространства – например, маленькие магазинчики-палатки во дворах. Как планировщик города, я бы очень внимательно наблюдал за процессом такой самоорганизации и попытался стабилизировать эти тенденции. И это стало бы основой моей стратегии. 

Стабилизировать – но не контролировать? 

Если вам известна конечная цель, вы можете вести некоторые из этих проектов. Нужно определиться, что нужно и хорошо для города в целом, но постараться быть разумным и не забывать также о деталях. Может быть, иногда нужно просто подождать – и вы получите готовое пространство, которое организуется самостоятельно, без вашего вмешательства. Если городу хватает жилья, то лучше ему сейчас остаться в существующей картине, а не думать постоянно о том, чего бы такого новенького ещё построить?