Жизнерадостный мрак
11/12/2013
Свобода не гениальность. Работы из коллекции Дэмиена Хёрста
Мультимедиа Арт Музей Москва. 30 ноября, 2013 – 2 февраля, 2014
Дэмиен Хёрст всё делает с размахом и живёт на полную катушку. Он не верит в гениальность, но верит в свободу и считает, что художники не рождаются особенными – они «обычные люди, которым удалось понять что-то важное для всех».
Обычный трудный подросток, а потом панкующий буйный студент лондонского Голдсмит-колледжа – свободный человек в свободной стране – сумел так задеть людей за живое, что превратился сегодня в самого знаменитого, самого дорогого, самого богатого, самого шокирующего британского художника. Погружённые в формальдегид туши животных, аптечные витрины, набитые наркотиками, бабочки, навсегда прилипшие к радужным разводам, маниакальная «точечная живопись» – не знакомы только ленивому. А вопросы, на которые он упорно ищет ответы, – из самых важных: «Как закончить жизнь без сожаления? Чему учить своих детей? Существует ли любовь? Есть ли Бог? И действительно ли ты попадёшь в рай, если будешь хорошо относиться к людям?»
Коллекционированию Хёрст отдаётся с той же неуёмной энергией, какой отмечены все его затеи. Своё собрание художник, склонный к поэтической метафорике (вспомним хотя бы тигровую акулу, представленную как «Физическая невозможность смерти в сознании живущего»), назвал «Murderme» («убейменя») и показывал пока только три раза. Впервые в 2006-м, в лондонской галерее Serpentine, – тогда он выбирал работы для экспозиции «И в самом чёрном из дней может быть проблеск» вместе с Хансом Ульрихом Обристом. В 2012-м выставка коллекции под названием «Свобода не гениальность» прошла в Пинакотеке Аньелли в Турине, её курировала Елена Джеуна. И вот теперь туринский вариант добрался до Москвы – больше пятидесяти художников и пять веков истории.
В диалогах с куратором Хёрст много размышляет о сути собирательства, сравнивая его с морским приливом, который выносит где-то на берег много всякой всячины, и это место – ты сам. Он уверен, что «коллекция похожа на карту жизни её владельца» и что его собственное собрание – о нём, о том, «что он любит и не любит, о его страхах и страстях», о том, как он развивается и как коллекционер, и как художник.
Такаси Мураками. Во мне живут маленькие человечки. 2011
Московская экспозиция представляет несколько «архипелагов» этой карты.
Первый – это однокашники и друзья, ведь всё началось, если не считать детского увлечения марками и минералами, ещё в колледже, когда Хёрст с приятелями просто менялся работами. Потом, разбогатев раньше других, он стал покупать, потому что давать в долг не хотел – боялся рассориться из-за денег. Здесь есть несколько объектов Сары Лукас, которая, по словам Хёрста, «создаёт красивейшие вещи, экономя при этом средства и материалы – настоящее арте повера», геометрическая абстракция Энгуса Фэйрхерста, чьё раннее самоубийство стало для Хёрста ударом и «Rock Me, Move Me» Джима Лэмби – матрас, облитый голубой эмалью, покоривший Хёрста своей элементарностью и загадочностью. Свою скандальную подругу Трейси Эмин Хёрст поддерживает не только за талант, но и как художницу-женщину, которой гораздо труднее добиться успеха. Он часто выступает таким «хорошим парнем», помогая друзьям преодолевать тяжёлые времена.
Собственный успех, пришедший после выставки Freeze в 1988-м, где Хёрст был организатором и куратором, и упрочившийся в 1992-м на выставке YBA (молодых британских художников) в галерее Саатчи, позволил ему подступиться к шедеврам – «глазом моргнуть не успел, как перешёл на Пикассо». В коллекции появились Курт Швиттерс и Джакометти, корифеи английского поп-арта Питер Блейк и Ричард Гамильтон, Уорхол, Ричард Принс и Джеф Кунс, самый любимый Френсис Бэкон.
Хёрст как настоящий знаток окружает себя искусством, которое выстраивается в последовательную историю, где завершающей главой становится его собственное творчество. Из сегодняшнего времени он перекидывает мосты в глубину веков. Сосредоточенный на вопросах жизни и смерти, он собирает то, что со смертью так или иначе связано, только как настоящий британец беззаботно смотрит в её мрачное лицо, призывая себе в помощники фирменный английский юмор.
Питер Блейк. Концовки моих любимых книг. 2005
Один из залов выставки заполнен черепами и скелетами – настоящими и из камня, дерева, металла, пластмассы. Рядом с человеческим черепом – череп клоуна и скелет Микки Мауса. Старинные натюрморты vanitas и фотография мумии соседствуют с шелкографией Уорхола, рентгенограммой головы и «Натюрмортом с черепом и кувшином» Пикассо. Питер Блейк шариковой ручкой записал на пластмассовом черепе концовки любимых книг, а Стивен Грегори инкрустировал черепа полудрагоценными камнями и снабдил трогательными подписями вроде «Полюбуйтесь на меня» или «Откуда у тебя такие глазки?» В подобном контексте платиновый череп, который Хёрст назвал «Из любви к Богу», украсил кучей бриллиантов и показал в 2007-м на выставке «Вне веры», выглядел бы естественным продолжением этого нескончаемого размышления о бренности нашего существования, таким традиционным memento mori, заставляющим ещё сильнее ценить радости жизни.
Последняя часть экспозиции посвящена царству животных. Владелец признаётся здесь в любви к музеям естественной истории, кунсткамерам, кабинетам-лабораториям мастеров Ренессанса и одновременно самым ярким образцам современного искусства. Он показывает раритеты коллекции как источники своего вдохновения. В остроумном соседстве встречаются слон Джефа Кунса («я обожаю его»), попавший в капкан Винни-Пух Бэнкси и гипсовая лошадиная нога неизвестного мастера XVIII века – прямой предок знаменитых скульптур-экорше самого Хёрста. А рядом с сентиментальным триллером «Счастливая семья» (1870) таксидермиста-самоучки Уолтера Поттера – витриной, набитой чучелами кошек, мышек, птичек, собачек, кроликов (есть даже маленькая несчастная обезьяна), бабочки и жуки Хёрста вспоминаются как изысканная декорация. Здесь отчётливо понимаешь, что претензии и проклятья по отношению к этому глубокому художнику несправедливы – всё, что он делает, органично укоренено в истории и мирового, и британского искусства, он монументален и технологичен, а красоту и символичность падали воспевал ещё Бодлер.
Можно прятаться от проблем сегодняшнего существования, прикрываясь ханжескими рассуждениями о моральном и нравственном разложении современного общества etc., но Дэмиен Хёрст предпочитает открыто отвечать на вызовы с помощью искусства – и своего, и чужого. У него трое сыновей, молодая подруга взамен гражданской жены, сбежавшей к американскому ветерану после двадцати лет совместной жизни, три лошадки-пони, шесть кошек, три собаки, кролики, морские свинки, цыплята и в проекте новая громадная мастерская, где после постройки разместится коллекция. Нужно всё успеть, ведь перефразируя известную латинскую максиму – хоть искусство и вечно, но жизнь-то коротка.
Колин Лоу. Ты никогда не забудешь меня. 2007. Чучело кота, волосы, дерево, хлопковая нить. © DACS 2012 / РАО (Москва) 2013
