Foto

Взлёты и падения арт-рынка современного русского искусства:

От советской эпохи до периода экономического кризиса

Екатерина Дробинина  
12/01/2016

«Ну, это совсем не дорого! Pas du tout!» – воскликнула красивая, хорошо одетая брюнетка лет 30, разглядывая в своём смартфоне работы (и ценники на них) одного из самых ярких художников неофициального советского искусства. «Ты что, хочешь купить одну из них?» – с еле скрываемым скепсисом поинтересовалась её подруга, заставив обернуться мою соседку, которой этот рыночный подход во время лекции о современном искусстве едва ли нравился. «Одну? По такой цене я могу купить две или три», – прошептала в ответ брюнетка.

Среди арт-сообщества распространено мнение, что современное российское искусство недооценено. Тридцать лет назад цены на работы неофициальных советских художников, ушедших с молотка на аукционе Sotheby's в Москве, превзошли консервативные ожидания всех: от художников до представителей властей. Правда, с тех пор спрос на эти работы ни разу не достиг тех же высот.


Виктор Пивоваров. Проект жилого помещения для одинокого человека. 1975. Courtesy of Zimmerli Art Museum

Современное российское искусство, или нонконформизм, или неофициальное советское искусство, или искусство андеграунда – это всё названия альтернативного художественного движения, возникшего на советской арт-сцене (или, скорее, за сценой) в 1950-е и остававшегося там до распада СССР. Удивительно, что сейчас работы нонконформистов можно чаще найти в коллекциях на Западе, чем в России или других странах бывшего Союза. Даже сегодня российские коллекционеры предпочитают концентрироваться либо на более традиционных русских художниках, либо на современном западном искусстве.

Какое-то количество произведений нонконформистов предлагали некоторые аукционные дома в течение русских торгов, прошедших в первую неделю декабря 2015 года. Несмотря на довольно пессимистичные ожидания по поводу продаж (как из-за обостряющихся экономических проблем, так и из-за политической напряжённости), некоторые работы достигли новых ценовых рекордов. Например, на торгах Christie’s одной из самых высоких ставок среди всех работ вообще и современного русского искусства в частности была «Музыка Вивальди над Гранд-каналом» Дмитрия Плавинского, проданная более чем за 212 000 $ – в четыре раза дороже нижнего эстимейта.

Аукционный дом MacDougall’s, специализирующийся на русском искусстве, выставил на аукцион работу Тимура Новикова «СССР, страна восходящего солнца» (нижний эстимейт – 28 000 / 29 700 $). Каталог продаж единственного российского аукционного дома, торгующего современным русским искусством, Vladey, включал среди прочего «Пассажирку» Семёна Файбисовича (эстимейт от 60 000 / 63 600 $, продана за 70 000 ) и «Три букета с цветами» Владимира Вейсберга (нижний эстимейт: 80 000 / 84 800 $).


Виталий Комар и Александр Меламид. Зарождение соцреализма. 1982. Courtesy of Zimmerli Art Museum 

Хотя на рынке имеется достаточно работ высокого качества, согласно мнению большинства экспертов, спрос на них несправедливо низок. Правда, так было не всегда.

Нонконформизм возник в СССР, когда официальным (и единственно разрешённым) стилем искусства был соцреализм, провозглашённый коммунистической партией. Эти картины обычно изображали заводских рабочих с лицами, освещёнными жаром доменных печей, или солдат на поле боя, или это были портреты лидеров Великой октябрьской революции. Художники, работы которых не вписывались в критерии, установленные властями, не могли даже купить краски или кисти, не говоря уже о возможности устроить официальную выставку и продавать свои работы. Большинство выставок проходило на чьих-нибудь квартирах, куда художники могли пригласить своих коллег-единомышленников и друзей.

Одну из таких «квартирных выставок» однажды посетил Нортон Додж, американский экономист, часто посещавший Советский Союз для проведения исследований на различные экономические темы. Например, его, в числе прочих, интересовало место женщины в советской экономике. Однажды друг пригласил его посмотреть работы Льва Кропивницкого, одного из пионеров московской группы нонконформистов, на «квартирную выставку», и с этого момента Додж начал коллекционировать искусство, которое не поддерживалось правительством. «Его интересовали способности людей во времена неблагоприятных условий и ограничений», – говорит Юлия Туловская, куратор русского и советского нонконформистского искусства в музее Зиммерли (Zimmeli Art Museum) при университете Ратгерс (США), которому Нортон Додж в 1991 году подарил свою обширную коллекцию из более чем 20 000 работ. «Его миссия как коллекционера была собрать и сохранить искусство, запрещённое властями, и помочь художникам, убедив их в том, что их искусство имеет ценность на широкой международной сцене», – добавляет она.

В 1977 году Додж организовал выставку «Новое искусство из СССР» в Вашингтоне, недалеко от советского посольства. Это был не первый раз, когда западное общество видело абстракции Лидии Мастерковой, мрачноватые натюрморты Оскара Рабина или необычайно красочные картины Олега Целкова. Хотя некоторые из художников были весьма непопулярны у себя дома (знаменитая выставка 1974 года на пустыре на окраине Москвы была разрушена бульдозером), европейские и американские галереи и музеи устраивали выставки их работ.

К 1980-му многие иностранцы, посещавшие Москву, покупали работы почти всех, кто принадлежал к движению нонконформистов. Правда, многие вещи приобретались в качестве сувениров, говорят некоторые эксперты. А согласно владельцу одной российской галереи, сейчас они, скорее всего, забыты и валяются в гаражах, покрытые пылью.


Илья Кабаков. Лопата. 1984. Courtesy of Zimmerli Art Museum

Сувенир из Советского Союза – даже дорогой – вот за чем шли многие иностранцы на первый аукцион произведений русского авангарда и нонконформизма в Центре международной торговли в Москве, организованный Sotheby's в 1988 году. Советские власти заявили, что они хотят установить цены на это искусство для международного рынка, и надеялись, что аукцион принесет до  900 000 $. Однако шесть работ одного только Гриши Брускина, включая его «Фундаментальный лексикон» (изображение множественных фигурок, которые вместе представляют собрание советских ценностей и идеалов: спортсмен, революционер, учёный, пионер и т.д.), которая стала самой дорогой работой художника-нонконформиста из проданных в тот вечер, ушли за 865 000 $. Торги обернулись ярким событием и принесли в сумме 3,4 миллиона $ – результат, который вряд ли кто-то мог предвидеть.

Многие художники, присутствовавшие на тех торгах, говорят, что аукцион Sotheby’s пошатнул существующую иерархию. Работы самых уважаемых художников не достигли рекордных ценовых уровней, установленных менее известными, т.е. теми, «кто в течение долгих лет находился на обочине художественной жизни», как пишет Эндрю Соломон в своей книге «The Irony Tower. Советские художники во времена гласности». Стало ясно, что прежняя иерархия не имеет отношения к качеству работ или таланту художников, а скорее к культурному коду, зашифрованному в произведениях искусства, который западная публика не в состоянии увидеть и понять.

Сегодня коллекции работ советских художников можно найти в различных частях света. Юлия Туловская из музея Зиммерли признаёт, что в её музей иногда приходят люди, владеющие произведениями неофициального искусства. В 2005 году музей получил в дар 200 работ от Клода и Нины Груен, коллекционеров из Сан-Франциско, которые заинтересовались этим искусством после того, как увидели картину Олега Целкова в витрине галереи в 1980-х. В отличие от Нортона Доджа, они никогда до этого не были в СССР.

Но согласно Наталье Колодзей, исполнительному директору фонда Kolodzei Art Foundation в Нью-Джерси, рынок для этих произведений никогда не переставал существовать. Коллекция Колодзей, начало которой было положено почти полвека назад, включает работы более 300 художников из России и бывшего СССР. Хотя привлечь коллекционеров за пределами России непросто, если не рассказывать про это направление в искусстве посредством выставок и книг на эту тему, добавляет она. (Проходящая в настоящее время выставка фонда – «Огнеопасно. Русское искусство от нонконформизма до глобального капитализма» – включает произведения от самых ранних лет существования нонконформизма до совсем недавних вещей.)

«Арт-рынок отвечает на вызовы в условиях рыночной экономики, отражая изменения в культуре и одновременно реагируя на изменчивую природу современного искусства», – говорит Наталья Колодзей. – «Рынок современного искусства имеет узкую нишу по сравнению с традиционным искусством. Однако, если учитывать проблемы с ограниченным числом качественных произведений традиционного искусства или русского авангарда плюс проблемы провенанса, современное искусство может играть свою роль на российском арт-рынке».

Политические и социальные коннотации нонконформизма, привлекавшие многих западных коллекционеров, перестали интересовать коллекционеров сегодняшних – выходцев из России и СНГ. Как показывает практика других стран (например, Китая), потребность в современном национальном искусстве должна стимулироваться местными коллекционерами. В России клиенты предпочитают больше концентрироваться на раннем ХХ веке, говорит Джо Викери, директор отдела русского искусства аукционного дома Sotheby’s. «[Это] неудивительно, поскольку Россия в это время достигла пика культурного развития». 


Эрик Булатов. Опасно. 1973. Courtesy of Zimmerli Art Museum

Единственный период, когда современное русское искусство хорошо продавалось, был до кризиса 2008 года, когда поддержанный богатством коллекционеров-нуворишей русский арт-рынок достиг своего пика. В 2007 и 2008 годах Sotheby’s провёл два аукциона, посвящённых современному русскому искусству. На обоих были установлены рекордные цены на работы нонконформистов, некоторые из которых, например, Иван Чуйков, были недооценены западной публикой на торгах Sotheby’s 20 годами ранее. В результате торгов работы Евгения Чубарова (288 800 £ / 568 000 $ за работу «Без названия»), Эрика Булатова (198 000 £ / 390 000 $ за картину «Революция – перестройка»), Олега Васильева (468 500 £ / 927 000 $ за работу «Перед закатом») и Семёна Файбисовича (264 000 £ / 523 300 $ за «Красоту»), например, оказались в несколько раз выше, чем их предпродажная оценка.

Специалисты в унисон соглашались, что современное искусство наконец нашло спрос среди коллекционеров в своей собственной стране, однако длилось это недолго. «Хотя мы продолжаем видеть хорошие цены на работы современных российских художников, достигнутые на аукционе, в целом этот рынок всё ещё относительно неразвит», – говорит Джо Викери. «Стоимость работ некоторых современных российских художников стремительно выросла перед кризисом, но с тех пор не смогла удержаться на докризисном уровне», – добавляет она.

В октябре 2015 года MacDougall’s организовал свой первый аукцион советского и постсоветского искусства, доказывая таким образом, что спрос на работы нонконформистов продолжает существовать. Среди выставленных на продажу работ неофициальных советских художников топовой цены (63 141 / 71 878 $) достигла «Лежащая обнажённая» Владимира Вейсберга (хотя, строго говоря, Вейсберг стоит особняком и среди нонконформистов, и среди официальных советских художников) – прозрачное изображение лежащей фигуры, видимой сквозь туманную дымку.

Со времен успеха торгов Sotheby’s 2007 и 2008 годов единственное появление работы художника-нонконформиста, преодолевшее отметку в миллион долларов, было на торгах стран BRIC в 2010 году, организованных домом Phillips de Pury в Лондоне: одно из самых знаменитых произведений Эрика Булатова «Вход – входа нет» было продано за 713 250 £ / 1 085 600 $. С одной стороны, это можно рассматривать как исключение из тенденции падения продаж современного русского искусства во времена экономической нестабильности. Но с другой стороны, это доказывает, что едва ли хорошее произведение искусства попадает на рынок, коллекционеры будут делать на него высокие ставки, несмотря ни на какие экономические трудности и политическую моду.