Foto

Свет как соавтор

Arterritory.com

21/05/2013

Игорь Пальмин. «В сторону света»
Центр фотографии имени братьев Люмье
р. 15 мая 30 июня, 2013

«Во время своих архитектурных съёмок я любил смотреть, как свет крадётся и оживляет орнаменты модерна». Фотограф Игорь Пальмин выставил в Центре фотографии имени братьев Люмьер подборку из 25 своих лучших архитектурных снимков под названием «В сторону света». Фотохудожник, который в этом году отметил своё 80-летие, достаточно регулярно представляет в Москве свои работы 60–90-х годов. Это и фрагменты реальности тех лет, и фотозарисовки из жизни художников-нонкоформистов, с которыми фотограф стал тесно общаться со второй половины 60-х. В этот круг входили Дмитрий Краснопевцев, Виктор Пивоваров, Владимир Немухин, Оскар Рабин и Владимир Вейсберг. «Сегодня, пожалуй, нет ни одной выставки, посвящённой жизни и творчеству нонконформистов, где не присутствовали бы работы Пальмина», – подчёркивают устроители выставки.

Мы предложили Игорю Пальмину ответить на несколько вопросов нашего экспресс-интервью, чтобы узнать, каково это – наблюдать за игрой света на наиболее фактурных зданиях и фотографировать художников «авангарда». Как оказалось, и Рига также не раз попадала в объектив его фотоаппарата, конечно, вместе с её котами и её художниками.

Давно ли вы фотографируете здания, архитектуру? Для вас важны изменения в их облике, которые привносит протяжённое время: годы, десятилетия или более короткие периоды: утро, вечер, время года?

Природа интереса к архитектуре поначалу у меня была скорее книжная, умозрительная. В конце 50-х я стал увлекаться альбомами по искусству. Чуть позже начали издаваться книги по деревянному гражданскому зодчеству, путеводители по русской провинции.

Архитектура как тема, как фотографический объект заинтересовала меня в 60-е, я увлёкся поездками по историческим русским городам. В основном меня интересовали церковные памятники. Первые фотографии, которые я считал архитектурными, появились у меня в 1966 году, когда поздней осенью я на несколько дней отправился в Суздаль. Я говорю, считал архитектурными, – на самом деле это были лирические пейзажи с акцентом на архитектурные объекты.

Во второй половине 60-х я стал участником московского клуба «Новатор», руководили которым замечательные мастера фотографии: Александр Хлебников, Георгий Сошальский, Борис Игнатович. Вокруг них собрался многочисленный и по-настоящему сильный коллектив любителей. Здесь, за редким исключением, не было духа штампованной советской фотографии. Это были люди, выросшие на дрожжах хрущёвской оттепели, на памяти о фестивале 1957 года. Я активно участвовал в работе клуба, но в то же время в моих фотографических темах не было какого-либо стилевого и тематического пристрастия. Мне трудно сейчас определить, чем я руководствовался при выборе объектов. С 1967 года я перестал принимать участие в выставках «Новатора».

Вы немало снимали и самих «подпольных» художников, и их искусство. Есть ли в этом пространстве «без правил» свои правила? Как вообще надо снимать художественные работы?

В 1966 году я познакомился со скульптором Эрнстом Неизвестным и попытался снимать для него скульптуру. Сразу скажу: ничего стоящего у меня не получилось. Тогда же, в 66-м, сделал два первых портрета скульптора, потом они многократно воспроизводились в печати. Я периодически печатал Эрнсту с его негативов, что не помешало зарождению приятельских, а позднее дружеских отношений. Но не с Эрнста берёт начало тема «художник и его мастерская». В марте 1968-го мой друг Валерий Стигнеев ввёл меня в мир неформальных художников – первым был Владимир Немухин, затем Оскар Рабин и Валентина Кропивницкая. Очень скоро я стал среди них своим, круг расширялся. Эти знакомства повлекли за собой другие, и я превратился в постоянно присутствующего среди них «человека с фотоаппаратом». Отсюда потянулась тропинка к профессиональной фотографии. Я начал снимать для журналов «Декоративное искусство», «Творчество», «Искусство».

Снимая художников, их мастерские, встречи, застолья, подготовки к выставкам и всю кухню этой жизни, я не задумывался ни о каких правилах. Это была, если можно так сказать, работа внутри семьи. Жанр ее я охарактеризовал бы как «фотографии на память». Правда, я никогда не снимал патологию, даже тогда, когда был её свидетелем. Можете назвать это самоцензурой или собственной установкой. Я не расценивал эту жизнь как пространство без правил. Правила были теми же, что в повседневной жизни, ничем от них не отличались. Снимать произведения искусства надо по возможности хорошо.

В круге художников-нонконформистов я встретился с архитектором и художником Вячеславом Колейчуком (сейчас он, кажется, собирается реставрировать какую-то работу Клуциса в Риге), он привёл меня в профессию архитектурного фотографа. Вначале я сотрудничал с ним в Институте теории и истории архитектуры (ЦНИИТИА), затем недолгое время работал в институтской фотолаборатории. Окончательно уйдя со штатной работы, я получил заказ на первую книгу по архитектуре Селима Хан-Магомедова «Архитектор Александр Веснин» для французского издательства PHILIPP SERS. В основном книга состояла из репродукций архитектурной графики и театральных эскизов, но и немногих реально построенных объектов. Здесь я впервые столкнулся с большим объёмом цветной съёмки. До тех пор я почти не снимал на цвет. Я практически не снимал произведений искусства и для друзей-художников.

Настоящая первая объёмная архитектурная съемка началась у меня с книги «Art Nouveau Russe» (texte: Hélène A. Borisova, Gregory Sternine; photographies: Igor Palmine. Editions du Regard), вышедшей в 1987 году. К тому времени я уже был своим в архитектурной среде. Несколько книг Хан-Магомедова с моими фотографиями вышли в «Стройиздате», книга Андрея Гозака об архитекторе Иване Леонидове – в лондонском издательстве Acadimia. Я регулярно сотрудничал с журналом «Архитектура СССР», реже – с издательством «Искусство». Для него я снимал утраченную архитектуру в Чечне и Ингушетии. Этот материал так и не был напечатан – по цензурным соображениям: слишком очевиден был факт не естественной гибели, а уничтожения памятников в период депортаций 1944 года.

Архитектура стала моей любимой темой. До тех пор моя фотографическая практика балансировала между профессиональной и любительской фотографией. Параллельно с цветной съёмкой для разнообразных изданий я, как правило, дублировал сюжеты на ЧБ-плёнку, часто снимал ЧБ-вариации на тему цветного кадра. Периодически я специально выходил на чёрно-белую съемку «для себя». У этих походов не было никакой практической цели, так как выставлять свои фотографии я не стремился.

Но благодаря работе и приятельским отношениям с архитектором и дизайнером Юрием Аввакумовым я получил возможность несколько раз показать свои работы на организованных им выставках: в кёльнской GALERIE LINSSEN (1990), Русском музее в Санкт-Петербурге (1992), в Государственном музее архитектуры (1993). До этого у меня была большая экспозиция портретов художников на выставке «Другое искусство» в Третьяковской галерее (1990).

Есть ли у зданий свои характеры, как у людей? Насколько они постоянны?

Характеры есть у фотографов, и они непостоянны, так же как у художников, архитекторов. Эти характеры каким-то образом отражаются на пристрастиях, на восприятии здания или картины и каким-то образом влияют на качество и стиль работы. У меня есть понятия «своё» и «чужое», я руководствуюсь этими категориями в отношениях с людьми, с книгами, фильмами, домами, собаками и кошками. Свои – это свои, а чужие – это...

Вы перестали фотографировать в последнее время. Это желание разобраться с тем, что уже сделано, с архивами или определённое разочарование в визуальной культуре современности?

Я перестал снимать в 2003 году, разочаровавшись в своём здоровье. В связи с этим мне не оставалось ничего, кроме как разбираться с тем, что уже сделано.

Вы бывали и в Риге, делали здесь фотографии для издания «Современный плакат Латвии», вышедшего в Москве в 1989 году. Каким вам видится характер города и его зданий? Сохранились ли результаты ваших съёмок?

Первый раз я попал в Ригу в 1960-м в компании моих ВГИКовских приятельниц. Я тогда был кинооператором на воронежской телестудии и студентом-заочником операторского факультета ВГИКа. Это была первая поездка «за границу». Всё здесь было прекрасно: город, приветливая атмосфера. Нас опекал мой ВГИКовский друг, оператор рижского телевидения Вилли Фолкманис. Были интересные встречи, мотоциклетные прогулки по городу, поездка в Сигулду и Кокнесе (незадолго до затопления). Часто, пока мои спутницы спали, ранним утром я отправлялся бродить по городу. Любил бывать на службах в соборах, где, чтобы «не выдать» себя, крестился, как католик.

На втором курсе института надо было снимать фоторепортаж – я выбрал рижский цветочный рынок. В дальнейшем я несколько раз бывал в Риге. Снимал для Союза художников всесоюзную выставку «Скульптуры на пленэре», для него же и для журнала «Декоративное Искусство» снимал «Праздник искусств» в 1983 и 1984 годах. Затем в 1984-м снимал в мастерских художников-плакатистов в Риге и выставку плаката в Цесисе (подготовку и праздник) для книги «Современный плакат Латвии».

В первый приезд главным для меня был старый город – это типичный туристический взгляд. Потом я полюбил рижский модерн и неоклассику. Это было закономерно, поскольку я много снимал русский модерн для французского издательства, а затем и для советских изданий. Рига казалась мне городом, удобным для жизни. Я не чувствовал себя здесь ни завоевателем, ни чужим. От первой поездки сохранилось несколько негативов и неважные отпечатки, из которых я сделал рижский альбом вместе с какими-то непрофессиональными рисунками на рижские темы. Негативы 80-х годов хорошо сохранились, и я выставил их здесь.


Такой Игорь Пальмин увидел однажды Ригу


Центр фотографии имени братьев Люмьер. 
Москва, Болотная набережная, 3, стр. 1