Foto

Почему танк?

«Made in Kaliningrad». Современное искусство Калининграда в Клайпеде

20/05/2013

Центр культурной коммуникации Клайпеды, Литва
03.05–03.06.2013

В Центре культурной коммуникации Клайпеды проходит выставка «Made in Kaliningrad», подготовленная Балтийским филиалом Государственного центра современного искусства в рамках международного проекта «Близкий незнакомец». Куратор выставки, арт-директор БФ ГЦСИ, Евгений Уманский и директор Центра культурной коммуникации Клайпеды Игнас Казакевичус рассказали о цензуре, стереотипах и том, почему до этой выставки в Клайпеде почти ничего не знали о современном искусстве соседей.

Так получилось, что до открытия выставки «Made in Kaliningrad» практически никто из литовских, точнее, клайпедских зрителей не знал, что в Калининграде есть современное искусство. Мне это незнание кажется довольно странным, потому что мы живём совсем рядом – чуть больше часа езды на машине, никакого железного занавеса уже давно не существует, а современное искусство на территории постсоветского пространства существует и активно развивается уже на протяжении двадцати лет. Почему получилось так, что наши территории были и до сих пор остаются друг для друга такими «белыми пятнами»?

Евгений Уманский: Та аудитория и те институции, которые занимаются современным искусством в Калининграде, Клайпеде и Вильнюсе, конечно же, знали, что у нас происходит. Другое дело, что например, для Вильнюса как Клайпеда, так и Калининград не центры для реализации своих художественных амбиций, в отличие от Москвы, Берлина или Лондона.

Игнас Казакевичус: В профессиональном художественном сообществе Клайпеды вообще смешная ситуация: наш Союз художников знает только художников из вашего Союза, то есть всех тех, кто занимается традиционной живописью, графикой и скульптурой. До недавнего времени все обменные выставки как раз и были только между этими двумя Союзами. Литовцы думают, что Калининград – это отдельная страна янтарных копий, рыцарей, Кристионаса Донелайтиса и могилы Канта. Железнодорожная полоса волнует больше, чем культура. Земля исторических наслоений и милитаризированный анклав. Такое стереотипное восприятие, по моим предположениям, может быть отчасти связано с политическим аспектом, например, с визовым барьером.

Выставка «Made in Kaliningrad» в большей степени построена по принципу прописки художников и принадлежности их к определённой региональной институции – Балтийскому филиалу Государственного центра современного искусства, или я ошибаюсь?

Евгений Уманский: Ну, не совсем по прописке. За пятнадцать лет работы филиала мы провели много как российских, так и международных проектов, включая арт-резиденции. Некоторая часть произведений была не экспонирована в Калининграде в силу того, что созданы они были художниками уже после возвращения на родину на основе своих рефлексий и памяти о месте. Эта же клайпедская версия выставки реализована в рамках проекта «Близкий незнакомец» – поэтому мы должны познакомить своих ближайших соседей с современным искусством Калининграда. Существует ещё версия «Made in Kaliningrad International», но её реализация требует совершенно другого бюджета и времени подготовки. Мы планируем издать такой своеобразный дайджест, каталог, в который будут включены произведения иностранных и российских художников, участвовавших ранее в проектах Балтийского филиала ГЦСИ.


Алексей Чебыкин. «Security style» 

Но не получается ли тогда, что вы, по сути, из российской провинции привезли выставку в европейскую провинцию, и случилась международная презентация местечкового формата?

Евгений Уманский: В искусстве вообще нет такого понятия «провинция»: многие очень хорошие европейские художники работают не в крупных городах. Арт-бизнес, безусловно, сосредоточен в столицах, там, где есть большие деньги. Но деньги могут поступать откуда угодно – из Москвы, Нью-Йорка, Берлина, а художник работает там, где ему нужно, где ему удобно. Провинция у людей в голове, и если человек считает, что он живёт в провинции, то там он и живёт, я же считаю иначе. Как куратор я реализовал много разных проектов, «Made in Kaliningrad» непосредственно связан с современным искусством Калининграда, к сожалению, не слишком развитым, в силу различных причин, одной из основных я считаю тотальное отсутствие в нашем городе образовательных арт-институций. Если честно, то их и в Москве и в Санкт-Петербурге почти нет. «Провинциальность» может быть для художника таким же ресурсом, как «столичность». В одной Москве посредственных или «художников третьей руки» больше, чем во всей российской провинции вместе взятой, но при этом там есть необходимая для появления художников среда.

Но важно отметить, как мне кажется, и это мне очень симпатично, что проект получился в меньшей степени идентификационным – лишь небольшое количество авторов рефлексируют по поводу места, в котором живут, пытаются его как-то осознать и так далее, основной корпус художников работает с так называемыми «проклятыми» вопросами.

Евгений Уманский: Я постарался представить максимальный спектр авторских рефлексий, связанных с художественной ситуацией в Калининграде. Мне неинтересно делать просто идентификационный проект. Да, несомненно, есть работы, которые представляют то, что происходит с городом, такие персональные переживания авторов, они важны для геополитического представления выставки и занимают в ней своё необходимое место. Например, фильм художника Александра Подопригорова «Как я сюда попал», он открывает выставку. Это такой видеобаннер, очень конкретный, нарративный и эмоциональный. Мы сразу понимаем, о каком месте идёт речь, когда видим в кадре мужчину маргинального вида, который снят на фоне одной из архитектурных исторических доминант и очень путано, бесконечно долго рассказывает, зачем и куда он ехал, а когда приехал, то понял, что попал не туда, куда ему было нужно.

 
Серия фотографий «Замки» Дмитрия Селина

Или же серия фотографий «Замки» Дмитрия Селина – авторская рефлексия на тему того, что происходит с городской архитектурой. Как только советские архитекторы построили на месте разрушенных кёнигсбергских кварталов обыкновенные спальные районы, то тут же жэки взяли на себя опцию хоть как-то эстетизировать их. Так, во дворах однотипных многоэтажных домов появились небольшие замки из красного или белого силикатного кирпича – с крепостными стенами, готическими башенками, бойницами, лесенками. Эти замки одновременно были и игровой площадкой для детей, и подсобкой дворника, и просто местом, где выпивают люди. Или, например, проект Александра Любина «Made in France», мы как бы прикасаемся к истории места через останки наполеоновских солдат, неожиданно найденные на месте строительства очередного гипермаркета. О практически вымирающих местах области, почти заброшенных посёлках, в которых сохранилась немецкая архитектура, но живут русские люди (в основном, старики, алкоголики и их дети), – работа «Ясное» группы «Общее вздрагивание».

/
Елена Цветаева. «Любовь смотровая» 

Инсталляцию Елены Цветаевой «Любовь смотровая» я считаю очень важной, потому что это был первый «женский» проект в калининградском современном искусстве, очень щемящий и выразительный. Это серия черно-белых фотографий из смотровых гинекологических кабинетов, в экспозиции они подсвечены ультрафиолетовыми лампами, это создаёт такой нереальный эффект, кажется, что заглянул в чистилище, а не в то место, где помогают. Группа «Нежные бабы» в продолжение традиции, заданной Цветаевой, по-своёму интерпретируют тему феминизма в современном российском обществе. Они представлены двумя видеоперформансами, «Лёд» и «Куколка», намеренно совмещёнными в единый визуальный образ. Алексей Чебыкин представил персональный проект «Security style» – это пять принтов, сделанные в технике 3D-моделирования, на принтах – военное оружие, помещённое в различные архитектурные ландшафты и закамуфлированное под него.


Группа «Нежные бабы». «Лёд» и «Куколка»

Возвращаясь к стереотипам: во многих литовских СМИ в качестве анонса выставки цитируется именно работа Алексея Чебыкина «Security style» танк. Игнас, как ты думаешь, почему именно изображение танка стало таким популярным?

Игнас Казакевичус: Наверное, потому что так сосед видит соседа. Литовцы представляют русских открытыми и агрессивными одновременно, в массовом восприятии литовцев широта русского характера умудряется приобретать крайние формы, ведь нередко дружеские посиделки и пение за столом перерастают в драку, а потом снова – милая застольная лирика. Этот танк очень декоративный, он всем нравится, но по сути – он закамуфлированное оружие. Но ведь политика в современном искусстве тоже камуфлируется, даже на таком примитивном уровне: все границы открыты, выставки проходят, художники из разных стран ездят друг к другу, а на деле ведь всё не так просто. Вспомним хотя бы прошлогоднюю ситуацию с международным проектом института Гёте «Going Public. О трудностях публичного высказывания» в Минске (проект в Минске был закрыт институтом Гёте после того как участник проекта, белорусский художник Михаил Гулин, и его волонтёры были арестованы во время одной из интервенций, прим. автора). Да, с Беларусью вроде всем всё давно понятно, но организаторы выставок, с одной стороны, хотят художественной провокации, а с другой, боятся, что эта провокация негативно скажется на политическом имидже страны: нам нельзя пачкаться, но давайте сделаем что-то интересное, острое, актуальное и злое.

Политика становится барьером для современного искусства?

Евгений Уманский: Безусловно. Но я считаю, что любой барьер – социальный, политический, географический – это всегда ресурс для современного художника. Любое противоречие в мире и в обществе может стать темой работы, и уже от таланта автора зависит художественное воплощение этой проблематики.

На «Made in Kaliningrad» в Клайпеде есть работы, которые невозможно показать в России?

Евгений Уманский: Может, это прозвучит нескромно, но я на сто процентов уверен, что мою работу «Тебя выберут – Я распорядился», абсолютно политическую, описывающую ситуацию с якобы демократическими выборами в нашей стране, не возьмётся показывать ни одна российская галерея. Невозможно будет показать проект группы «Сан-Донато» «Шайбу-Шайбу» в Минске (серия фотопортретов лиц белорусской интеллигенции с заткнутыми шайбами ртами, прим. автора). Пару лет назад такой цензурный казус произошёл с видео Юрия Васильева «Отец наш» (на видео инвалид по слуху «читает» молитву). В рамках дней культуры Калининградской области в городе Карслкрона в Швеции, естественно, с посещением события губернатором, мы собирались проецировать видео на своды купола лютеранской церкви. Несмотря на договорённость со шведскими кураторами, наш местный Минкульт, финансировавший Дни, отказал нам в этом, культуру в Швеции представляла выставка янтарных украшений, какой-то хор, танцевальный ансамбль и симфонический оркестр. Тем не менее все эти когда-то непоказанные, но важные работы теперь можно увидеть здесь, в Клайпеде.


Группа «Сан-Донато». «Шайбу-Шайбу»

Игнас, а у вас в Литве есть цензура в сфере современного искусства?

Игнас Казакевичус: Да, особенно сильно это проявляется на отборе работ для национальных выставочных проектов. Сейчас Литва готовится в течении шести месяцев представлять себя в Брюсселе, думаю, что художники для подобной презентации отбираются очень строго. На мероприятиях подобного уровня довольно часто вспыхивают скандальчики: кому-то не понравилась ироничная инсталляция, кто-то что-то смастерил нехорошее о других странах и так далее. Если говорить о литовских галереях современного искусства, то в них нет правительственной цензуры, но есть внутренняя цензура куратора, которая складывается из его личных предпочтений и т.п.

Давай предположим, что группа литовских и российских современных художников сделала в Вильнюсе или Клайпеде совместную выставку, например, о «зелёных братьях», которые в понимании русских – пособники нацизма, а в понимании литовцев – борцы за независимость. Какие шансы будут у такого проекта?

Игнас Казакевичус: Думаю, что если он будет выставлен в национальной галерее современного искусства в Вильнюсе, то его не снимут, но в обществе он, конечно же, вызовет бурную полемику.

Выставка работает уже полторы недели, какие отзывы о «Made in Kaliningrad» вы получаете от клайпедских зрителей, которые, как я понимаю, не очень подготовлены к восприятию современного искусства?

Игнас Казакевичус: Странно, но в основном лестные. Самый распространённый комплимент от зрителей: «Эта выставка честная, настоящая». Под этими словами я подразумеваю отсутствие конъюнктуры, социального заказа, вычурных концепций и логических приманок.

Благодаря этим работам какой имидж Калининграда сложился лично у тебя?

Игнас Казакевичус: Провайдера, ледокола. Но я не верю в дальнейшее плотное сотрудничество – у нас очень разные планы. Я чувствую себя не клайпедчанином, а просто литовским куратором, который создаёт для этого места культурную почву. Поймите, что в Литве очень мало, а в Клайпеде так вообще нет современных художников, которые бы работали на нормальном, серьёзном уровне. Поэтому нужно постоянно приглашать актуальных авторов из разных стран и крупных городов, чтобы обогащать эту культурную среду, чтобы появилась какая-то критическая масса. Но если я проведу в своём центре культурных коммуникаций три выставки современного искусства подряд, то зрители меня просто прирежут. Им нужно показывать и то искусство, которое они понимают, и к которому они привыкли – ту же классическую живопись и скульптуру.

Евгений Уманский: Ко мне на открытии подходили литовские журналисты и спрашивали: «Почему эта выставка такая мрачная?» А я им отвечал: «Потому что жизнь такая счастливая и благостная, что художники, как очень честные люди, отвечают на неё честным искусством».

 

Фото: архив Балтийского филиала ГЦСИ